Книга Незнакомый муж - Барбара Ханней
- Жанр: Книги / Романы
- Автор: Барбара Ханней
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Чемодан почти полон. Кэрри с ужасом смотрела на него. Как-то неправильно, несправедливо, что вся ее жизнь вот так быстро и легко уместилась в него.
Три года замужества, и все ее надежды и мечты собраны и аккуратно уложены в этот серебристый чемодан. Она трясущимися руками расправила смявшийся свитер и залилась слезами.
Кто бы мог подумать, что будет так тяжело, но этот заключительный шаг – закрыть чемодан и уйти от Макса – было невозможно сделать. Он пугал, как прыжок с вершины горы в пропасть. Но выбора не оставалось. Ей нужно уехать из Риверсли-Даунс. До того, как она ослабеет.
Кэрри печально осмотрела скудное содержимое гардероба. Она собиралась впопыхах, понимая, что не сможет взять все сразу, выбирала на скорую руку одежду для города: несколько пар джинсов и футболки, совершенно не заботясь о том, что будет носить.
Трудно предвидеть, что ожидает ее там, в будущем. Единственный способ пережить все это – постараться ничего не чувствовать.
Она еще раз осмотрела все ящики. Как знать, может быть, получится втиснуть еще что-нибудь. И тут увидела на дне нижнего ящика небольшой сверток, завернутый в белую папиросную бумагу.
Сердце сначала замерло, а потом бешено заколотилось. Нужно забрать его с собой.
Борясь со слезами, она взяла сверток в руки. Он был почти невесомым. На мгновение она прижала его к груди, словно защищаясь от болезненных, разрывающих сердце воспоминаний. Потом, призвав все внутренние силы, копившиеся в ней все последние месяцы, нащупала место на самом дне чемодана и сунула белый сверток туда.
Вот так. Она вернула одежду на место и с усилием закрыла чемодан.
Все! Готова. Теперь остается только оставить тщательно обдуманное письмо мужу, положив его рядом с чайником на кухонном столе.
Это было жестоко, но она не могла поступить иначе. Если бы она попыталась предложить Максу объясниться лицом к лицу, он бы увидел, как ей тяжело, и тогда она не смогла бы его ни в чем убедить. Она обдумывала это бессчетное количество раз, рассматривая ситуацию с разных сторон, и поняла, что это единственный честный и правильный способ. Единственный.
Сквозь окно в спальне Кэрри видела огороженный палисадник, сиявший золотом в ярком австралийском солнце. Она почувствовала запах эвкалипта в легком ветерке и услышала, как трещит сорока. В горле застрял горячий и душащий ком. Она любила этот дом и сад.
Уходи быстрее. Не задумывайся. Просто уходи.
Взяв конверт и чемодан, она бросила последний взгляд на милую комнату, которую делила с Максом последние три года. Подняв подбородок повыше, расправила плечи и вышла.
Когда зазвонил телефон, Макс Кинсайд не обратил на него никакого внимания. Он не хотел ни с кем разговаривать, кто бы там ни звонил. Боль была слишком сильна, чтобы выразить ее словами.
Телефон продолжал надрываться, впиваясь в душу каждой ноткой. Сердито пожав плечами, он отвернулся от надоедливого звонка и вышел на веранду, когда-то любимое место отдыха. Отсюда открывался отличный вид на палисадник, пастбища и дальние холмы, которые он любил с детства.
Сегодня вид не привлекал внимания Макса. Он был рад тому, что телефон наконец замолчал.
В тишине послышались тихие шаги. К Максу подошла собака Кэрри, Кловер, смотревшая на него грустными и смущенными глазами.
– Отлично понимаю твои чувства, старушка. – Он наклонился и потрепал лабрадора по голове. – Я сам не могу поверить, что она оставила и тебя тоже. Но думаю, ты не впишешься в городскую квартиру.
Эта мысль снова вызвала острый приступ боли, которая мучила Макса с прошлого вечера, когда он, приехав домой со скотного двора, обнаружил, что Кэрри уехала, не оставив ничего, кроме письма.
В письме она объяснила, почему оставила его, подчеркнув, что ее жизнь в глуши становится все более несчастливой, и она не может удовольствоваться ролью жены скотовода.
На бумаге это выглядело очень неубедительно. Макс никогда бы не поверил ни одному слову в письме, если бы не был свидетелем того, как его жена в последние месяцы накручивала себя все больше и больше.
Но все равно, в этом не было никакого смысла. Он никак не мог понять, почему женщина, совершенно счастливая два с половиной года, вдруг до неузнаваемости изменилась всего за одну ночь. У него возникали несколько предположений относительно последней поездки Кэрри в Сидней, но…
Телефон снова зазвонил, сбив его с мысли.
Черт.
К сожалению, он не мог выключить стационарный аппарат, как это сделал с сотовым. И теперь в нем проснулась совесть. Ведь мог хотя бы узнать, кто пытается дозвониться до него. Правда, если что-то серьезное, можно было оставить сообщение.
Он медленно вернулся в дом, на кухню, где на стене висел телефон. Там было два сообщения.
Последнее от соседа Дуга Петерсона:
«Макс, возьми трубку».
И более раннее сообщение:
«Макс, это Дуг. Я звоню из больницы Джилингда. Боюсь, что с Кэрри произошел несчастный случай. Ты не мог бы мне перезвонить?»
– Доброе утро, миссис Кинсайд.
Кэрри кивнула молоденькой медсестре, вошедшей в палату. Она уже несколько раз говорила персоналу больницы, что ее зовут Барнс, а не Кинсайд. И главное, что она мисс и, конечно, никогда не была миссис.
Эта новенькая медсестра из утренней смены убрала поднос с остатками завтрака, надела ей на руку манжету и начала мерить давление.
– Как вы себя чувствуете?
– Да все отлично, – заверила Кэрри. – Даже голова уже почти не болит.
– Чудесно, – улыбнулась медсестра во весь рот. – Как только закончу тут, к вам зайдет посетитель.
Посетитель? Слава богу. Кэрри наконец успокоилась, даже заулыбалась. Это, наверное, мама. Уж она-то наведет порядок в этой больнице, исправит ошибку, объяснит, что она Кэрри Барнс из Честерфилд-Крест, Суррей-Хиллз, Сидней. И никакая не миссис Кинсайд из Риверсли-Даунс где-то в Западном Квинсленде, как все здесь в больнице ошибочно полагают.
Манжета от тонометра сжала руку, и Кэрри, вспомнив, что она пациентка, сосредоточилась на виде из окна. Кругом возвышались серебристые эвкалипты и простирались акры бледно-зеленой травы, словно футбольные поля, уходившие к низким фиолетовым холмам вдали, где были изгороди с колючей проволокой, и почти явно слышались крики ворон.
Кэрри ощутила неприятные сомнения в самой себе.
Вид за окном явно сельский, то есть совсем не тот, который она могла бы видеть из окна своего дома в оживленном пригороде Суррей-Хиллз в Сиднее. Она привыкла к стильным кафе, барам и ресторанам, небольшим книжным магазинчикам и броским антикварным лавкам. И силилась понять, как она здесь оказалась. И как отсюда выбраться.
