Книга Выстрел на Рождество - Чингиз Абдуллаев

Он понимал, что проигрывает. У него оставались последниересурсы, и он все еще пытался хоть как-то защититься, но противник неумолимоприближался к своей победе. Дронго улыбнулся — кажется, уже ничего не сможетего спасти. Он сделал еще один ход.

— У тебя фантастическая способность защищаться допоследнего, — пробормотал Эдгар Вейдеманис, — уже понятно, что ты все равнопроиграешь.

— Да, — добродушно согласился Дронго, — но я все еще пытаюсьспастись даже там, где почти не осталось никаких шансов. Не люблюкапитулировать, предпочитаю сражаться до последнего.

— В расчете на мою ошибку?

— Нет, в расчете на мое умение выкручиваться из сложныхситуаций. Может, я успею еще придумать сильный ход, который приведет меня кничьей.

— Ничего ты не придумаешь, — твердо сказал Вейдеманис, —поразительно, что с такой безупречной логикой, как у тебя, ты так часто мнепроигрываешь. Хотя все должно быть наоборот. Ты у нас гениальный сыщик, а явсего лишь твой помощник.

— Ага. Привычная пара. Проницательный Шерлок Холмс инезадачливый доктор Ватсон. Только не все так однозначно, дорогой Эдгар. Еслибы игра в шахматы была связана только со способностью разгадывать самые сложныепреступления, то тогда Гарри Каспаров или Анатолий Карпов давно быпереквалифицировались в частных детективов.

— Сразу заметно, как ты отстал от жизни, — пробормоталЭдгар, — они уже давно не чемпионы. Сейчас лучше играют Крамник, Ананд,Топалов. Новое поколение.

— Учту. Кажется, у меня остался последний ход. Придетсясдаваться. Ты опять победил.

Вейдеманис поднялся. Они были почти одинакового роста. Обавысокие, подтянутые, уже не очень молодые. Обоим было далеко за сорок. Онидружили много лет, и почти во всех расследованиях Дронго последних лет емупомогал Эдгар Вейдеманис, который переехал в Москву больше пятнадцати лет назади получил российское гражданство после распада Советского Союза.

Раздался телефонный звонок, и мужчины обернулись, глядя нателефон.

— Ты ждешь звонка? — спросил Эдгар.

— Нет, — ответил Дронго, — с Джил я говорил сегодня утром. Уних все нормально. Своего водителя я уже отпустил. Не представляю, кто этоможет звонить.

После четвертого телефонного звонка включился автоответчик,который сообщил, что хозяина нет дома и позвонивший может оставить своесообщение. Они слушали, кто именно начнет говорить. И услышали незнакомыйголос.

— Добрый вечер. Извините, что я решил позвонить сразу к вам.Мне дал ваш телефон наш общий знакомый — Николай Батиашвили. Он предупредилменя, что вы не подходите к телефону и нужно оставлять свое сообщение. Менязовут Игорь Дегтярев. Я бы очень хотел с вами встретиться. По важному делу. Почрезвычайно важному делу. Я знаю, как вы заняты и как неохотно встречаетесь счужими людьми. Но это абсолютно особый случай. Уверяю вас, что не станубесцельно отнимать ваше время. Я прошу вас принять меня хотя бы на полчаса. Япродиктую свой мобильный телефон, и вы сможете позвонить, когда вам будетудобно. Только учтите, что через два дня я улетаю в Англию и меня уже не будетв Москве. Спасибо. Номер моего телефона, — он продиктовал номер и положилтрубку.

Дронго взглянул на Вейдеманиса. Тот пожал плечами.

— Между прочим, Николай Батиашвили стал в прошлом годупослом Грузии в Великобритании, — напомнил Эдгар, — а позвонивший сказал, чтособирается туда лететь через два дня. Может, он дипломат?

— Не знаю, — ответил Дронго, — странно, что не позвонил самНиколай. Он бы мог меня предупредить об этом телефонном звонке. Ты же знаешь,какие щепетильные в этом вопросе грузины. Он бы не дал мой телефон кому попало.Но он не перезвонил мне, чтобы предупредить о звонке Дегтярева. Тогда у менясразу появляются дополнительные вопросы. Почему он не перезвонил мне. Он забыл?На дипломата это не похоже. Он намеренно не позвонил? Возможно. Но тогдапочему? Может, нам ему самим перезвонить? Сколько сейчас времени? Уже восьмойчас. Значит, в Лондоне сейчас только пятый. Удобное время, чтобы связаться спослом.

— Будешь ему звонить?

— Конечно. Мне нужно узнать, кто такой этот Дегтярев. Хотяя, кажется, где-то недавно слышал эту фамилию.

— Выяснится, что он известный преступник или российскийолигарх, — усмехнулся Вейдеманис, — тогда ясно, почему грузинский посол нехочет иметь ничего общего с этим человеком. Ты же знаешь, какая обстановкасейчас в Грузии. Любого человека, который встречается с российскимидипломатами, сразу объявляют либо шпионом Москвы, либо «человеком влияния»северного соседа.

— Ты в курсе, как именно я отношусь к Грузии, — пробормоталДронго, — и бабушка у меня грузинка. Но их маниакальная подозрительность поотношению к соседям, и не только к России, их нежелание и неумение признаватьочевидные реалии меня уже давно беспокоят. Они даже не осознают, что осталиськаким-то опереточным народом, который словно все время играет на театральныхподмостках. Они никак не хотят стать взрослыми.

— А может, не могут?

— Обидно. Народ с такой культурой, с таким интеллектом, стакой историей. А ведут себя как дети, которые назло бабушкам «морозят своиуши». Причем все — от Президента до лидеров оппозиции. Они не понимают, чтодело не только в северном соседе, что причины их неудовлетворенности имнительности нужно искать в самих себе, изживая свои комплексы и фобии. Давайтелефон, я позвоню Николаю и узнаю, что такой Дегтярев.

Он взял аппарат и набрал привычный номер по памяти. КодВеликобритании и Лондона он хорошо знал, а номера телефонов почти никогда незаписывал, так как запоминал почти все, которые ему были нужны. И он сразууслышал знакомый голос Николая Батиашвили.

— Добрый день, батоно Николай, — весело начал Дронго, — каквы поживаете? После солнечной Греции, где вы были послом, попасть в холоднуюВеликобританию…

— Здравствуй, дорогой, — обрадовался Батиашвили, — у насздесь прекрасная теплая погода. Настоящая весна, хотя сейчас только началомарта. Говорят, что эта зима была самой теплой за последние сто лет.

— Это из-за твоего приезда, — предположил Дронго. — Как утебя дела? Что нового?