Книга Брак по любви - Хиби Элсна

Дневную жару не нарушало ни малейшее дуновение ветерка, но в комнате ощущалась приятная прохлада — полузадернутые тяжелые занавеси служили надежной преградой для палящих лучей солнца.

Фанни стояла у окна и с тоской смотрела в сад. Как же ей хотелось сейчас сбежать туда! Сад казался ей огромным и пленял ее воображение своей уединенностью. Глядя на сочную зелень газонов и цветущие розовые кусты, трудно было поверить, что разбит он почти в самом сердце Лондона, и только мощные раскидистые деревья и густая живая изгородь скрывают его от оживленной улицы.

Огромный дом, конечно, тоже внушал ей чувство благоговения, но сад… Сад казался нереальным чудом, волшебным местом. В нескольких шагах от него сновала по улице шумная толпа людей, но стоило войти в эти массивные ворота, и вы оказывались в совершенно ином мире.

Фанни подумала: если бы сейчас оказаться по ту сторону оконного стекла, то она попадет прямо в сказку и, наверное, уже никогда-никогда не вернется в обычную жизнь. В этом волшебном саду дриады приветливо кивали бы ей из крон деревьев, пытаясь заманить в зеленую чащу, а из того пруда, где плавали лилии, в любой момент могла появиться тонкая мокрая рука, чтобы утащить зазевавшегося путника за собой в полупрозрачные водные глубины.

Розы самых невообразимых форм и оттенков источали сладкий, томный аромат, в ветвях деревьев сонно ворковали голуби — казалось, все живое находилось в полудреме, разморенное солнцем.

Только павлин гордо вышагивал взад и вперед по дорожке, затем медленно раскрыл свой переливающийся всеми цветами радуги красочный хвост-веер, уставился злобным круглым глазом на Фанни и издал громкий пронзительный крик.

От неожиданности девочка испуганно ахнула и отпрянула от окна.

У нее за спиной раздался серебристый смех.

— Противная птица, — проговорила леди Бесборо, — глупое, расфуфыренное создание. Она напугала тебя, дитя мое?

Фанни обернулась:

— Я никогда раньше таких не видела. Я думала, они красиво поют.

— Маленькие серые пташки — вот кто действительно наделен певческим талантом. Не обязательно иметь пышное оперение, чтобы украшать собою жизнь. Вы не находите, мадам?

— Вы совершенно правы, ваша светлость, — кивнула мадам Валери.

Ее нетерпение постепенно нарастало. Она приехала в этот дом с вполне определенной целью, и герцогиня, получив ее письмо из Шотландии, ожидала ее визита.

Несмотря на то, что герцогиня взяла на себя все дорожные расходы и позаботилась, чтобы в Лондоне для них с Фанни были сняты удобные комнаты, путешествие оказалось долгим и утомительным.

По прибытии в Девоншир-Хаус перед ней предстала леди Бесборо и сконфуженно сообщила, что ее сестра весьма сожалеет, что не сможет принять гостью сама по причине внезапно разыгравшейся мигрени.

Мадам Валери не особенно удивилась этому обстоятельству, заранее предвидя, что знатная дама попытается избежать сложного разговора. Она уже успела уяснить себе, что члены этого знатного английского семейства — и особенно женщины — мало обращали внимания на общепринятые нормы приличия и, судя по всему, редко стыдились или смущались от чего-то.

Вот уже около часа леди Бесборо рассеянно слушала ее. Служанка принесла фрукты, охлажденное вино и блюдо с маленькими хрустящими пирожными. Они показались Фанни такими вкусными, что, если бы не строгий взгляд мадам Валери, она бы наверняка объелась до тошноты. Леди Бесборо, напротив, не пыталась обуздать ее детскую жадность. Более того, несмотря на протест мадам Валери, она с умилением вручила девочке большую гроздь винограда.

— Должно быть, последние несколько лет вам приходилось нелегко, — сочувственно произнесла леди Бесборо. — Здесь, в Англии, наши сердца обливались кровью, когда мы думали о французах. И все мы благодарили господа, когда террор наконец прекратился, но мы и понятия не имели, что весь этот ужас коснулся и вашей семьи.

— Ваша светлость, этот ужас коснулся всех, кто остался верен своему королю. Дедушка Фанни, известный в Париже ювелир и часовых дел мастер, нередко бывал на приеме у его величества. К счастью, у старой мадам Валери остались друзья в Эдинбурге, они и помогли нам бежать. Эти люди были очень добры к нам и даже подыскали работу моему мужу. Фанни тогда исполнилось всего семь лет.

— Бедняжка! Наверное, она мало что помнит о Париже. Это чудесное спасение воистину было ниспослано вашей семье самим Господом! Но покинуть родные места — это так тяжело… Сколько горя вам всем пришлось пережить!

— Для стариков это оказалось слишком тяжелым испытанием… После бегства никто из них не прожил и года, а затем… затем и Франсуа…

— Я полагаю, он никогда не отличался крепким здоровьем. Можете вообразить себе, как встревожилась моя сестра, узнав, что малышка больше не живет во Франции!

— Когда родители моего мужа взяли девочку к себе, было условлено, что разрыв должен быть полным.

— Пожалуй, так было лучше для всех, — заключила леди Бесборо.

Она внезапно замолчала, и мадам Валери нетерпеливо заерзала на диване. Деятельная и энергичная женщина, она не могла выносить чужого сонного спокойствия и безмятежности. Проблема, из-за которой она была вынуждена приехать сюда из Шотландии, до сих пор оставалась нерешенной, и о будущем Фанни еще не было сказано ни единого слова.

«Англичане такие непрактичные, — с легким презрением подумала мадам Валери, — а эта красивая дама, кажется, вообще не способна что-либо решить!»

— Ваша светлость должны понять, что девочка стала для меня обузой. Когда был жив мой муж, все было иначе: я приняла на себя определенные обязательства, когда согласилась выйти за него замуж. Но муж умер более года назад, и теперь, когда у меня снова появилась возможность устроить свою личную жизнь, было бы слишком наивно ожидать от человека, с которым мы помолвлены…

— Он шотландец? — живо поинтересовалась леди Бесборо.

— Да. Я была знакома всего с некоторыми французами, эмигрировавшими в Эдинбург. Мой нынешний жених был другом нашей семьи. Он вдовец; от первого брака у него остался сын-подросток. Когда мы поженимся, он удочерит двух моих девочек.

Она замолкла; леди Бесборо тоже молчала, не отводя взгляда от Фанни, и мадам Валери не выдержала:

— Девочка больше не может находиться на моем попечении…

— Да, — со вздохом признала леди Бесборо.

— Не поймите меня превратно. Она — чудесный, умный ребенок, и я привязалась к ней всем сердцем, но…

— Франсин, — задумчиво проговорила леди Бесборо. — Прелестное имя, но я слышала, вы зовете ее на английский манер.

— Это было желанием мужа.

— Он был к ней не особенно привязан? Нет-нет, наверняка он любил девочку. О бедняжке больше было некому позаботиться.