Книга Отчуждение - Сергей Самаров

Магомет Арсамаков, эмир банды, как я давно уже определил, спрятался за высоким камнем, словно столб, торчащим из-под земли. Этот камень чем-то напоминал мне «каменную бабу», которую я встречал в Омской области во время учений. Однако, в здешних краях «каменных баб», насколько я знаю, не встречалось. Но на этот камень я смотрел не просто так. Мне, признаться, просто не терпелось самому испытать убойную силу только что поступившего на вооружение гранатомета РПГ-29 «Вампир», но до камня такому неопытному гранатометчику, как я, было далековато, и я опасался промахнуться. Если промахнется гранатометчик, это не большая беда. Ну, выскажу я ему претензию, если настроение дурное будет, и все. Но даже это не обязательно. Не всегда же у меня дурное настроение. А если и выскажу… Мою претензию даже вместо туалетной бумаги использовать нельзя. Она прозвучит, и забудется. Даже мной самим забудется, потому что гранатометчик у меня во взводе, в самом деле, отличный. А если на глазах всего взвода промахнусь я, командир взвода, солдаты долго будут обсуждать это. Кто-то даже и посмеется. Такой промах – откровенная потеря авторитета. И хотя я не гранатометчик по профессии, а только линейный офицер, среди солдат бытует мнение, что их командир должен уметь все делать лучше, чем делают они. Только тогда он имеет право с них спрашивать строго. Но все делать лучше, чем они, я не умею. Я могу в каких-то обстоятельствах кого-то из них заменить, но не всех и не всегда. И, главное, не с таким качеством. И потому я не попросил гранатомет у штатного взводного гранатометчика, а просто сказал ему по внутренней связи:

– Рахметьев! Сереня… Видишь высокий камень? Как столб стоит. Попробуй его развалить своим «Вампиром». Сможешь?

– Есть, развалить камень, товарищ старший лейтенант! Самому интересно, как получится.

РПГ-29 по своим характеристикам должен пробивать шестьсот миллиметров гомогенной брони, имеющей динамическую защиту. На броню мы в бригаде гранатомет не испытывали, поскольку нет танка с такой толщиной брони. Но на нашем бригадном полигоне были выставлены мощные железобетонные фундаментные блоки – не знаю уж, откуда такие привезли, и где они используются кроме фундамента и полигона! – но я сам с рулеткой бегал и измерял толщину. Блок был толщиной больше полутора метров, и внутри имел мощную арматуру. Испытывали «Вампир» при стрельбе под углом в шестьдесят градусов к поверхности. И «выстрел» пробил блок насквозь по прямой линии от места попадания. Мы потом в отверстие лом просунули, и измерили. Получалось, что гранатомет проломил двухметровый слой железобетона. Более мощного и толстого укрепления у нас на полигоне не нашлось. Но и этого вполне хватило. Бетон был проломлен, стальная арматура разорвана. Можно было представить себе, что будет с людьми в укреплении, когда стену проломит такой заряд. Хотя стрелять по укреплениям никому из нас пока не доводилось. И слава Богу, что время мирное. А там, где приходится стрелять, мощных укреплений нет.

* * *

Я смотрел на поле боя, укрываясь за большим камнем-валуном, на который положил свой автомат. Гранатометчик младший сержант контрактной службы Рахметьев сначала попробовал пристроить тубу «Вампира» на соседний камень. Сошки свободно свисали у него за спиной, а передних сошек у гранатомета не имелось. Вообще-то его можно использовать для стрельбы со станины, Тогда и прицеливаться легче, и стрельба становится более точной, но сейчас в расчете только два человека, а, если добавить станину, то потребуется для ее переноски выделять еще одного бойца. А у меня во взводе и без того всего двадцать два человека, из них только три солдата срочной службы, а все остальные контрактники. Мы с Разметьевым посовещались, и вместе решили, что без станины обойтись можно. Тем более, Сережа привык стрелять из старенького РПГ-7, который вообще станину не использует, предпочитая ей плечо гранатометчика.

С камня стрелять было неудобно, и Разметьев снял свой рюкзак, положил его на метр впереди себя, устроив, таким образом, что-то типа бруствера, и на этот бруствер пристроил тубу. И тут же приник глазом к прицелу, интегрированному с прибором управления огнем. Я сам привык прицеливаться долго. Но это дело индивидуальное. Одни долго примеряются, прежде, чем нажать спусковой крючок, другие предпочитают стрелять быстро. Так у них лучше получается. В этот раз я успел только позвать взводного снайпера ефрейтора контрактной службы Ассонова.

– Валентин, возьми на прицел камень, за которым эмир прячется.

Наверное, Ассонов успел взять на прицел камень, и тут же Рахметьев выстрелил. Дыма и пыли было много. Я даже отвернулся, и пару раз кашлянул, сплевывая едкий дым. А вот грохота сильного не было. Было только громкое шипение. А когда я повернулся, и посмотрел в ту сторону, куда гранатометчик стрелял, увидел, что и Ассонов время даром не терял, и свой выстрел тоже произвел. Он в стороне сидел, и дым наш ему не мешал. Но камень. На моих глазах железобетонная плита была прошита насквозь. Но там бетон был «завязан» на арматуре. В камне арматуры не было. И мощный выстрел просто рассыпал монолитный камень в щебень, обнажив четверых бандитов, что за ним прятались. Но пряталось уже только два бандита. И не за камнем, которого не стало. Одного, видимо, уничтожило выстрелом «Вампира», второго сразу после выстрела подстрелил снайпер Ассонов. А двое оставшихся, не имея укрытия, стремительно поскакали в сторону скал, и успели нырнуть в расщелины раньше, чем их догнали и уронили автоматные очереди моих бойцов, которые тоже не ожидали такого результата от выстрела гранатомета, рты поразевали, и потому не успели перевести стволы. Но одного, как мне показалось, все же пуля настигла в самый последний момент, и уже повалила в расщелину в скале. Только одна нога осталась снаружи. Хотя и допускаю, что бандит просто споткнулся, и пожелал покрасить камни кровью из своего носа. Но тут же, видимо, протянулись чьи-то невидимые нам руки, и стремительно протащили раненого или убитого, или просто нос себе расквасившего дальше в расщелину.

Второй номер из расчета Рахметьева рядовой срочной службы Пашинцев уже засовывал в тубу новый заряд.

– Сереня! Прямо туда, в расщелину! Влупи им, по самый помидор! – заорал я.

Гранатомет выстрелил сразу после перезарядки. И клубы дыма повалили не только из этой расщелины, но и из некоторых других. Там, внутри монолитной растрескавшейся от старости скалы имелись, как мы знали, множественные проходы и соединения, напоминающие лабиринт. Сама скала вздрогнула и, кажется, зашевелилась, как в сильное землетрясение. Но можно было быть уверенным в одном. Тем бандитам, что в расщелине прятались, пришлось хреновенько. Правда, они, я думаю, этого даже ощутить не успели. Их просто сразу испепелило взрывом кумулятивной гранаты. Наверное, и камни в расщелине оплавило, а кого-то, возможно, впаяло в стену. «Вампир» оправдывал ожидания…

А я тут же дал очередь в соседнюю расщелину. Там, как мне показалось, скрылся сам эмир Арсамаков, верткий, скользкий и удачливый тип, которого уже много лет никто не может поймать. Видимо, расщелина была длинная, потому что пули, рикошетя, бились о множество камней. Это удалось услышать в ту паузу, что образовалась в стрельбе. Бойцы, видимо, ждали, что наш гранатометчик и по другим камням стрелять будет, кто-то выскочит после этого, и его расстреляют сразу из нескольких стволов. Но я знал, что у Рахметьева было с собой всего три «выстрела», и последний я лично хотел бы потратить на эмира Магомета Арсамакова, считая, думаю, вполне справедливо, что вся эта банда именно на нем, на Арсамакове держится, на его авторитете. К нему идут, потому что он – везунчик, и не понимают при этом, что везет эмиру одному. У него всех убивают, а он выкручивается.