Книга Тринадцать пуль - Дэвид Веллингтон

Рапорт о происшествии,

составленный особым представителем

Джеймсоном Аркли,

10/4/83 (аудиозапись)

Шел дождь, и видимость была паршивая. Ночная закусочная находилась на углу, на пересечении двух главных улиц. Свет, пробивающийся сквозь тонированные стекла окон забегаловки, едва освещал мостовую. Я передал бинокль Вебстеру, своему коллеге, и спросил:

— Видишь его?

Подозреваемый, о котором шла речь, некий Питер Байрон Лэрс (имя, возможно, вымышленное), сидел в закусочной, согнувшись над стойкой. Он был увлечен разговором с официанткой средних лет. Если бы он выпрямился, то показался бы высоким, но, согнувшись в три погибели, выглядел не столь внушительно. Лицо Лэрса было очень бледным, а черные кудрявые волосы торчали во все стороны в диком беспорядке. Огромный красный свитер висел на нем мешком: «Еще одна попытка скрыть свои габариты», заключил я. На его носу красовались очки с толстыми стеклами в черепаховой оправе.

— Не знаю, Аркли, чему вас там учили в школе федералов, но я никогда не слышал, чтобы кто-то из них носил очки, — с долей ехидства, возвращая мне бинокль, произнес Вебстер, мой связной из полицейского участка.

— Заткнись.

Неделей раньше, в Ливерпуле, Западная Виргиния, я обнаружил на чердаке шестерых убитых девушек. Похоже, там устроили вечеринку. Девушек разорвали буквально на куски, так что трое экспертов лаборатории мучились целые сутки, чтобы определить, сколько же всего было тел. Я чувствовал себя паршиво. Чтобы выяснить кличку этого мерзавца, я голыми руками стер в порошок одного из его прихвостней. И сбрасывать обороты не собирался.

Лэрс встал и, все еще не поднимая головы, достал из кармана кожаный бумажник и принялся отсчитывать мелкие купюры. Казалось, он о чем-то задумался. Наконец окинул взглядом кафешку, выпрямился в полный рост и глянул в окно на улицу.

— Он что, заметил нас? — спросил Вебстер. — В такую-то погоду?

— Не уверен, — ответил я.

В следующий миг на стеклянную витрину забегаловки выплеснулось около галлона ярко-красной крови. Что делалось внутри, я разглядеть не мог.

— М-мать т-твою! — взревел я, выскакивая из машины и бросаясь по тротуару к забегаловке. Дождь в мгновение ока промочил меня насквозь. Я ворвался в закусочную; звезда федерала сверкала у меня на груди, но нападавший уже смылся, а в помещении не осталось ни одной живой души, на кого мой значок мог бы произвести впечатление. Официантка лежала на полу, ее голова была практически оторвана от туловища. Начитавшись литературы, ждешь, что раны от укуса вампира — это изящные маленькие дырочки, ну, может, пара синюшных пятен. Лэрс же вырвал у женщины большую часть шеи. Ее яремная вена торчала наружу, напоминая обрывки горловины сдувшегося воздушного шарика.

Кровь залила стойку бара и забрызгала потолок. Я расстегнул кобуру с табельным оружием и обошел тело вокруг. Где-то чуть дальше должна быть уборная. Мне пришлось удержать себя, чтобы не броситься туда со всех ног. Если Лэрс в сортире, а я рвану за ним в полумрак мужских кабинок, моя неосмотрительность погубит меня. Поэтому я выскочил обратно под дождь. Вебстер уже завел машину. Мотор ревел, поднимая с постелей жителей близлежащих домов. Да еще и вертолет снижался над нашими головами с таким грохотом, что можно было не сомневаться: завтра утром на нас поступят жалобы. Прожектор вертушки разгонял сумерки вокруг закусочной. Вебстер слегка нажал на газ, и мы въехали в переулок позади ресторанчика Я внимательно разглядывал сквозь дождь мусорные контейнеры и разбросанные отходы. Все пока тихо. У нас было неплохое прикрытие: полицейские следили за территорией перед рестораном. Кроме того, на подходе ребята, вооруженные с ног до головы. Вертолет мог оставаться здесь хоть всю ночь, если потребуется. Я попытался расслабиться.

— Группа захвата уже совсем рядом, — сказал Вебстер, откладывая рацию.

Мусорный контейнер в переулке сдвинулся на дюйм; можно было подумать, что бомж, устроившийся внутри, почесался и перевернулся во сне. Мы с Вебером застыли на мгновение, которого хватило, чтобы убедиться: это не глюки, мы оба видели то, что видели. Я проверил оружие и начал методично заряжать его разрывными пулями, которые превращают плоть человека в безжизненные клочья, а сам не сводил глаз с контейнера. Сегодня нельзя дать этому психопату уйти, поэтому, если потребуется освятить ствол у священника, я так и сделаю.

— Возможно, особый представитель Аркли, нам следует слегка притормозить, — предложил Вебстер, — пусть им занимается группа захвата.

Обращение ко мне по званию означало, что он вел запись наших разговоров и хотел зафиксировать свои слова, мол, сделал все возможное, чтобы предотвратить кровавую разборку. Хотя, проще говоря, прикрывал себе задницу. Мы оба знали: Лэрс ни за что не выйдет добровольно.

— Да, ты, наверное, прав, — процедил я, хотя мои нервы буквально звенели натянутыми струнами. Я чуть расслабил руку, держащую пистолет, и со злостью пнул ногой коврик на полу.

Мусорный контейнер разлетелся на куски, и белое пятно понеслось по переулку. Оно столкнулось с нашей машиной, да так, что она перевернулась и встала на бок. Дверь с моей стороны вмялась и придавила к бедру руку, а вместе с ней и пистолет. Вебстер, едва машина грохнулась на все четыре колеса, а нас швырнуло на ремни безопасности так, что лично у меня едва дух не вышибло, все же мгновенно выхватил свой ствол.

Он потянулся через меня и трижды выстрелил. Мои руки и лицо обожгло пороховыми газами. Я чувствовал запах кордита,[1]но ничего не слышал: оглох на добрых полминуты. Окно с моей стороны вылетело наружу, но несколько крошечных осколков стекла застряли на моих коленях.

Я повертел головой, чувствуя себя так, словно был запаян в стекло — видел все нормально, но не мог пошевелиться. Ухмыляющееся окровавленное лицо Лэрса идеально вписывалось в расколошмаченный триплекс. Дождь смывал кровь с его рта, вот только внешность от этого лучше не становилась. Очки были сломаны, черепаховые дужки перекручены, а линзы покрылись паутиной трещин. Одна из пуль попала Лэрсу в правый глаз. Белый студень выплеснулся из него наружу, и я увидел красную кость глазницы. Остальные две пули прошли сквозь крыло носа и правую щеку. Раны были отвратительными, кровавыми и, несомненно, смертельными.