Книга Расхитители прииска - Луис Ламур

Дождь лил как из ведра. Майк Шевлин сел на корточки и, прикрывшись плащом, чиркнул спичкой. Защищая пламя ладонью, протянул руку к могильному камню.

ЭЛАЙ ПАТТЕРСОН

1811 — 1876

Ошибки нет, но как, во имя всего святого, как старина Элай, такой миролюбивый человек, мог закончить свои дни на Бут-Хилл, на кладбище, где первые переселенцы хоронили погибших в стычках и перестрелках бандитов?

Элай Паттерсон, убежденный квакер, который никогда не брал в руки оружие и не одобрял тех, кто поступал иначе, вдруг поднял револьвер и стал стрелять? Однако он убит и похоронен среди таких же жертв ножа и пули.

Пламя задрожало, и погасшая спичка зашипела, упав на мокрую землю.

— Кто угодно, только не он, — вслух произнес Шевлин. — Кто угодно, только не старина Элай.

Неожиданно за спиной послышалось хлюпанье чьих-то шагов по лужам, и через мгновение из тьмы раздался голос:

— Сыровато сегодня, не правда ли?

Майк медленно поднялся на ноги, порадовавшись про себя, что плащ расстегнут и до револьвера легко дотянуться. В Рафтер-Кроссинге врагов ему не надо искать, а вот на друзей рассчитывать не приходится. Он не спеша обернулся, стараясь, чтобы его действия не были неправильно истолкованы.

Сквозь дождь и кромешный мрак едва маячила квадратная фигура крепко сложенного человека. Сверкнула молния, выхватив из темноты резкие контуры могильных крестов. На мгновение она осветила раскисшую, залитую водой землю, тусклым отблеском полоснула по камню, но не позволила разглядеть черты широкого лица стоявшего перед ним человека.

Высоко поднятый воротник плаща Шевлина и опущенные вниз поля его черной шляпы дали его собеседнику рассмотреть и того меньше.

— Тренируешься в охоте на людей? — спросил Майк.

— Слишком дождливая сегодня ночь, чтобы гулять по Бут-Хилл.

— Я хоронил здесь людей, когда погода была и похуже. Если придется, похороню еще.

— Так значит, я прав. Ты не приезжий. — В голосе собеседника прозвучало удовлетворение.

Молния снова залила мертвенным светом всю округу. И тут Майк заметил, как на груди незнакомца сверкнула звезда, и сразу прикусил язык. Это не старый болтун шериф Мак-Коун и не кто-либо другой, кого он мог помнить по прежним временам. Желая избежать неприятностей, он спокойно сказал:

— Да, я бывал здесь раньше, если ты это имеешь в виду.

Человек со звездой слегка изменил позу.

— Ты не Рэй Холлистер?

— Если ты не знаешь Рэя Холлистера, — ответил Шевлин, — значит, ты тут недавно.

— Два года. Он уехал до того, как я появился.

У Шевлина возникло неприятное чувство. Назовись он Рэем Холлистером, и шериф непременно убил бы его.

Дождь заливал покрытый могилами холм, ветер завывал в кронах деревьев.

Справа мерцали огни города — их стало гораздо больше, чем прежде.

За городом виднелись похожие на виселицы вышки и сбившиеся в кучу наземные строения рудника, освещенные для ночной смены.

— Здесь слишком сыро, чтобы вести беседу, — заметил Шевлин, — тебе не кажется?

— Ты разглядывал могилу Паттерсона. Его убили в перестрелке два года назад.

В душе Майка на мгновение вспыхнула ярость.

— Кто бы тебе ни сказал это, — произнес он со злостью, — он солгал.

— Значит, следователь солгал, и Мэйсон солгал, и Гиб Джентри…

— Кто его убил?

— Джентри, при самообороне. Мэйсон свидетель. У Паттерсона все еще был в руке револьвер, когда Подошли остальные.

Неожиданно до Шевлина дошло, что нынешней ночью ему едва ли предложат где-нибудь поесть или выпить. Дождь барабанил в окна домов, там внизу, в городе. В окна, за которыми было тепло и сухо, но где его могут опознать еще до того, как он выяснит то, ради чего проделал столь долгий путь.

Джентри? Нет, ни при каких обстоятельствах. Только не Гиб. Гиб стреляет достаточно быстро, но он никогда бы не выстрелил в Элая Паттерсона.

— Суд присяжных в старые времена ни за что не поверил бы в эту историю. Они слишком хорошо знали Злая.

Шевлин мгновенно среагировал, когда в руке шерифа вспыхнула спичка. Его собственная рука, словно поправляя шляпу, тут же прикрыла лицо. Пламя выхватило из темноты только грубое, обветренное лицо шерифа.

Где он видел его раньше?

— Все старожилы разъехались, или почти все, — сообщил шериф. — Времена меняются. Почему бы тебе не поехать дальше?

— С чего бы это?

В голосе шерифа послышалось раздражение.

— Потому что от тебя несет неприятностями, а неприятности — моя работа. Ты тут чего-нибудь затеешь, а мне придется расхлебывать.

— Благодарю, — сухо отрезал Шевлин. — Ты предупредил меня, теперь позволь и мне оказать тебе подобную услугу. Не делай из моих неприятностей себе работу и не пытайся мною заняться.

Шериф указал рукой на другую сторону долины, туда, где теснились здания рудника.

— Говорят, что там обычно располагался базовый лагерь старой команды «Рафтер Н». Теперь в их бывшем амбаре находится спуск в шахту Солнечных Россыпей. Это лишь один пример. Наш город, приятель, больше не скотоводческий, а шахтерский. Тебя здесь никто не знает, и никто не рад твоему приезду. Сделай сам себе одолжение — убирайся.

Майк, повидавший много разных людей на своем веку, понял, что его собеседник — по-настоящему опасный противник. В отличие от других, менее искушенных, шериф не пытался подкрепить свое требование силой, не терял спокойствия и старался пресечь неприятности еще до того, как они возникнут. Очевидно, он принадлежал к той категории людей, которые знают, когда надо применять оружие, а когда нет.

Они вместе дошли до ворот. Шевлин плотно прикрыл их за собой. Потом смахнул ладонью с седла капли дождя, подобрал поводья и развернул вороного так, чтобы вскочить верхом, не поворачиваясь к шерифу спиной. Последний отнесся к его действию с пониманием и тоже взял под уздцы свою лошадь.

Точно так же как Шевлин за несколько минут беседы у могилы успел достаточно выяснить о шерифе, тот тоже кое-что узнал о человеке, который предстал перед ним лишь как темная фигура на фоне залитого дождем холма. Незнакомец вел себя безупречно, не предоставляя предполагаемому противнику никаких шансов, а уверенность, с какой он держал себя, убеждала, что он не бандит, а возможно, даже горожанин, который когда-то сам носил звезду шерифа.

— Я хочу кое-что сказать тебе. — Обычно Майк Шевлин не снисходил до объяснения своих поступков. Теперь же он повел себя иначе из уважения к собеседнику. — За всю мою жизнь только один человек предложил мне честное дело, не предполагая что-либо с этого поиметь. Это Элай Паттерсон.