Книга Дилетанты - Дональд Гамильтон

В соответствии с инструкциями я появился у реки еще до рассвета. Осторожно съехав на своем "шевроле"-пикапе с прицепом с проселка, я двинулся по берегу к тихому укромному местечку, выбранному мной накануне, когда я изучал местность при свете дня. Разумеется, потом я провел там вечернюю рыбалку - для отвода глаз. Мне нужно было так выучить это место, чтобы потом в темноте добраться до него без труда.

Теперь, подъехав к нему, я остановил машину, вырубил мотор, выключил фары, вылез из кабины и, подойдя к домику, открыл дверь и выпустил пса. Это было юное и наивное существо, убежденное в том, что я обожаю собак. Он сделал этот поспешный вывод на основании того, что я кормил его - раз в день. Он немного помедлил, пару раз лизнул меня в щеку, а потом ринулся в кусты по своим неотложным делам. Я хорошо слышал его, а вот видеть не видел, потому как он был Лабрадор, а потому черен как сажа, деготь или не знаю что еще.

Вытерев лицо рукавом, я глянул туда, где за тускло поблескивавшей рекой раскинулась территория Хэнфордского атомного комплекса. Если верить карте, она занимала большой кусок штата Вашингтон к северо-западу от меня. Но с моего берега реки Колумбия видны были только какие-то непонятные огоньки. Интересно, подумал я, имеют ли эти огоньки какое-то отношение к тому, что сейчас делаю здесь я.

Так или иначе, я надеялся, что ребята на этом комплексе больше смыслят в своем деле, чем я в своем, теперешнем. Произошло ровно то, что и должно было произойти, когда что-то важное поручается не нашей фирме. Как всегда бывает в таких случаях, я вышел на задание в наушниках и с завязанными глазами, чтобы ненароком не увидеть и не услышать чего-то сверхсекретного.

Я протянул руку, зажег свет в домике, вытащил мой спиннинг - да, теперь можно было считать его моим, потому как прежнему владельцу он ухе не мог пригодиться. Потом я порылся в разных коробочках и нашел подходящую блесну. Подходящую в том смысле, что мне было легко с ней управляться, а вот как относилась к ней форель реки Колумбия, меня решительно не волновало. Проявив максимум сноровки, я прицепил ее к невидимой в темноте леске. Затем я прислонил спиннинг к прицепу, стащил ковбойские сапоги, надел плотные носки, а потом и рыбацкие сапоги выше колена.

Я выключил свет, подобрал спиннинг, поглядел на светлевшее на востоке небо и двинулся к серевшей реке, чтобы показать миру свое искусство рыболова-спортсмена. Пес всецело одобрил мои намерения, прервал свои занятия в кустах и, промчавшись мимо меня, как паровоз, с громким всплеском сиганул в воду.

- Хэнк! - крикнул я ему. - А ну-ка катись отсюда! Это я ужу рыбу! - Я потянулся к свистку, который висел у меня на шее, но свисток не понадобился, Хэнк был не простой пес, а обученный. Сейчас он выполнял секретное задание, получив имя Принц Ганнибал Холгейтский, в просторечии Хэнк. Впрочем, меня ознакомили со множеством инструкций по обращению с ним, словно это был не пес, а ценная кинокамера. Среди прочего меня обучили подавать множество команд, которые он, к моему удивлению, послушно выполнял.

Мне и до этого случалось иметь дело с охотничьими собаками, но это в основном были разные сеттеры и пойнтеры, а также иногда борзые. Как правило, они отличались независимостью натур: им и в голову не приходило послушно следовать за мной по пятам. Они видели смысл жизни в том, чтобы выслеживать добычу, а не блистать манерами. Если вы хотели, чтобы они никуда не убегали, то надевали на них ошейник, прикрепляли к нему прочную цепь и крепко держались за свободный конец.

Но это был не просто охотничий поисковый пес, но пес, прекрасно выдрессированный. По моей команде он охотно вылез на берег. Впрочем, может, не так уж и охотно, но все-таки вылез. В виде протеста он стал отряхиваться так, что обрызгал меня всего, - на этот счет у него не было никаких запретов, - а затем он двинулся за мной по берегу, не отставая от моего левого колена. Когда я выбрал место посуше и велел ему сесть, он сел. По-видимому, кто-то долго и упорно с ним работал.

Оставив его сидеть, я вошел в воду, размышляя, не наблюдал ли мой контакт за моими ужимками в ночной бинокль. Я также задал вопрос, сколько времени мне придется разыгрывать из себя удильщика, пока он не соблаговолит появиться. Никаких признаков рыбы я не обнаружил. Вчера вечером время от времени на поверхность выпрыгивали какие-то здоровенные рыбины, но сейчас река вела себя спокойно, если не считать небольших завихрений там, где была самая стремнина. Я забросил блесну подальше, стал крутить катушку, но блесна тут же зацепилась за какую-то корягу.

Изо всех сил пытаясь освободить ее, я думал, что приходится тратить слишком много усилий для того, чтобы получить немного секретной информации от человека, которому не положено было иметь к ней никакого отношения. Однако определенные круги были заинтересованы в том, чтобы этот тип засветился, а с ним и другие. И еще, разумеется, эти самые определенные круги очень хотели, чтобы украденная информация не была использована в ущерб нашей стране.

Итак, в данный момент я был джентльменом по имени Грант Нистром, помешанным на спиннингах, охотничьих ружьях и черных лабрадорах - именно черных, все прочие цвета его не интересовали.

У Нистрома были домик на две кровати на двухколесном шасси и машина, готовая доставить его в любую точку, где резвилась рыба, где порхали птицы и где имелись люди, готовые выдать тайную информацию, каковую мистер Нистром должен был переправить другим людям на этом континенте, а те уж, в свою очередь, должны были позаботиться, чтобы эта самая информация попала к людям на другом континенте. Только не сразу, а после того как в нее будут внесены незначительные изменения, призванные сделать ее бесполезной, а то и уводящей в ложном направлении.

Вроде бы Нистром выбрал удачное место для встречи с курьером, действующим в краях, где все обычно происходит на свежем воздухе, где все обожают свежий воздух или, по крайней мере, делают такой вид. В конце концов, почему бы не встретиться с контактом у реки, где водится форель? Чем это хуже встречи в баре? К тому же человек, любящий собак, обычно редко вызывает какие-либо подозрения.

План казался неплохим, да и детали вполне убеждали своей милой достоверностью. Ничто вроде бы не мешало ему успешно воплотиться в жизнь. И все же по причинам, нам непонятным, что-то не сработало, и на пути настоящего Нистрома и его черного пса возникли роковые препятствия. Мы же по-хамски пытались воспользоваться чужими неприятностями.

Короче говоря, мой черный пес и я решили продолжить маршрут, по которому не смог пройти Нистром и его черный пес, по причинам, от них не зависящим. По крайней мере, именно это объяснил мне несколько дней назад в Сан-Франциско один тип из контрразведки, специально прибывший туда из Вашингтона. Он просил называть его просто мистер Смит. Возможно, настанет время, когда мне посчастливится встретиться с очередным представителем этой фирмы, который решит воспользоваться какой-то иной фамилией и перестанет тревожить эту несчастную, заэксплуатированную донельзя, но пока этого не произошло.