Книга Подлость плюс - Алексей Батраков

История эта имела место в начале девяностых годов прошлого века. Великая битва за бабло тогда в стране лишь начиналась. Деньгократия и бандитское движение только-только набирали обороты, но развивались до неприличия стремительно Злые языки говаривали, что воров развелось столько, что их численность превысила численность голов так называемых КРС. Для несведущих поясняю, что КРС — это крупнорогатый скот, а если не замудряться — обыкновенные быки и коровы, из которых говядина получается.

В считанные по пальцам одной руки годы времена для бурёнок пришли чёрные. Попали они под срочное накопление первоначальных капиталов, под массовое, то есть, вырезание. А для губивших скотину субъектов, естественно, времена пришли очень даже неплохие, золотые, можно сказать, времена. В прямом и переносном смыслах этого слова.

Причину резкого перехода от граждан великой некогда державы к вышеуказанным домашним животным Вы, уважаемый читатель, поймёте, если хватит терпения прочитать мой опус полностью.

Два соседа из одной деревни, Семён Разуваев и Антон Мозов, много лет отработали учителями в местной школе. Один был физик и математик, второй историю с географией преподавал. Строили и укрепляли вместе со всеми социализм. Даже развитым его сделали. Будущий коммунизм представляли плохо, хотя достаточно были наслышаны. Всё, вроде, шло своим чередом. И… не заметили даже сначала, что общество-то (московское, конечно, в основном) тихой сапой строить коммунизм передумало и к капитализму дореволюционному решило возвернуться. Тут и выяснилось, что оказались наши педагоги, мягко говоря, не очень-то для жизни такой и приспособленными. Для шагающей по бывшим советским городам и весям базарной, или словами другими, рыночной экономики оказались они, мягко говоря, не готовы. Честный труд на благо общества оказался не в почёте, а самое хреновое, мало и редко оплачивался. А жить как-то надо, социализм ли на дворе старый, или капитализм новый-старый…

Основная часть сельских мужиков, оказавшись вовсе и не нужной нарождающейся формации, дружно выразила свой протест. Протестовала жёстко и в едином порыве — систематическим употреблением национального напитка с незатейливым названием «самогон». Малая же часть, более продвинутая /раньше таких ещё проворными называли/, а потому и прогрессивная при новом-то строе, по примеру торгашей столичных быстро смекнула, что тут и к чему. Развернулась она круто и окунулась с головой в неизведанную тогда ещё сферу под мудрёными названиями коммерция и бизнес, с бандитизмом, естественно, вперемежку. Кому-то повезло больше, кому — меньше, некоторым вообще не повезло.

Злые языки из пресловутой той основной части называли сферу эту присвоением общественного добра, а также — спекуляцией и ещё словом каким-то заумным. «Эксплуатация», по-моему, слово это мудрёное, если память не подводит. Неблагодарной, короче, оказалась основная часть сельских мужиков, как, впрочем, и остального не продвинутого народа. И свободу им подарили, и демократию. И ваучеры раздали. Господами все стали! Ну что ещё нужно?… А они помирать взялись. Да скоро так! Мрут и мрут, как мухи. Да ещё и размножаться перестали. Не хотим, заявляют, нищету плодить беспросветную. Отговорки, естественно, сплошные.

Что-то я отвлёкся, похоже, от существа повествования…

В общем и целом, герои наши, по фамилии и имени вышеупомянутые, извините за резкое выражение, мутными какими-то были. С одной стороны, спиваться они, видите ли, не хотели. С другой стороны, хапать и сограждан своих дурить, не могли. Они, учителя-то, сами так выражались. Мужики из «основной части», в принципе, то же самое говорили, только по наматерному, нецензурно, то есть, значит, не совсем культурно.

Таким образом, сами видите, уважаемый читатель, никчемными эти люди оказались, педагоги одним словом.

Тут ещё и Новый год на смену старому надвигается. Подарки принято дарить и жёнам, и детям. Основная вышеназванная часть сельского мужского населения вопросом этим давно уже не заморачивалась. Малая же часть, кого не подстрелили, первоначальный капитал сколотить уже успела и даже — раскрутить немножко. На подарки близким-то своим, как-нибудь, но выкроит. А что вот делать таким, как эти самые Семён и Антон, ни рыба, ни мясо которые?…

Но отступать перед трудностями дальше было некуда, да и в глаза детям смотреть стало стыдно. Потому и решили они добиться всё ж на праздник и рыбы, и мяса, и подарков для родных и близких. При этом, Разуваев и Мозов велосипед изобретать не стали, в сельской местности — бесполезное это занятие. Просто-напросто совместили они оба направления движения к лучшей жизни. Первое — основной непроворной части сельских мужиков, и второе — малой, но проворной. Соответственно, выпить было решено сначала и для храбрости, как все уже догадались, самогона. Во-вторых, договорено было увести с фермы одну коровку /вышеуказанный КРС/, продать скотину эту и разрешить тем самым новогодние проблемы. Зарплаты пятый месяц нет — рассуждали учителя, ещё по трезвому, когда будет, вообще неизвестно. К тому же скот этот, бывший общественный, городские парни с короткими причёсками моментом оприходовали. Ежедневно по несколько голов вывозят, явно не голодающим Поволжья.

Выпив по стакашке первачка, прихватив с собой ещё бутылочку и луковку на закусь, верёвку также, двинулись Семён и Антон глубокой ночью по скрипучему снегу морозному. К бывшей ферме колхозной направились, вернее к собственности уже частной.

Как назло, сторож в ту ночь вредный очень попался. Второй час уж пошёл, а он всё бодрствует. Спать ложиться, похоже, вообще не собирается. А что ему спешить. Сидит себе в коровнике на топчане. Тепло, светло, не то, что скотокрадам нашим новоявленным. Под окном они, в снегу и на морозе двадцать градусов по Цельсию. Первое время, правда, самогоночка спасала, а потом-то ещё хуже стало, холодней ещё. И в бутылке-то пусто стало, не бежать же за другой через всё село. Нет-то нет, угомонился сторож. Уснул, слава Богу.