Книга Остановка «Любовь» - Анна Антонова

– Это и есть Елисейские Поля? – недоверчиво оглядывалась я.

– Я тебе говорил – ничего особенного, – усмехнулся Денис.

– Но это же просто улица! – продолжала недоумевать я.

– А ты что себе представляла – коров пасущихся?

– При чем тут коровы?

– Так поля же!

– Ты чем на экскурсии слушал? Елисейские Поля – это из греческой мифологии, загробный мир для избранных, где всегда все прекрасно.

– Да помню я, – отмахнулся Денис.

– Тогда проверяешь меня, что ли?

– Просто прикалываюсь, – снисходительно отозвался он.

Я обиженно замолчала и стала внимательно смотреть вокруг, надеясь все же проникнуться духом французской столицы и шармом самой красивой улицы мира. Мы уже миновали Нижние Елисейские Поля, действительно больше напоминавшие парк, где за деревьями едва просматривались изящные павильоны и дворцы, и вышли на так называемые Верхние.

Это был фешенебельный проспект, по обеим сторонам которого тянулись роскошные магазины знаменитых на весь мир марок, кафе, рестораны и кинотеатры. Проезжую часть от тротуара отделял ряд подстриженных деревьев с кронами идеально прямоугольной формы, создавая обманчивое ощущение парка. Мешало только то, что двигаться приходилось в плотном потоке – и навстречу, и в одном направлении с нами перемещалась масса народа. Надо было смотреть в оба, чтобы не толкаться и не наступать никому на пятки.

– Я в Париже, я в Париже, – пробормотала я себе под нос, надеясь, что самовнушение поможет.

– Никак не вставляет? – сочувственно спросил Денис.

– Вот Эйфелеву башню увижу – точно проникнусь, – пообещала я.

– Да, Эйфелева башня – единственное, что в вашем Париже есть стоящего, – согласился он. – А так – тот же Питер.

– Как ты можешь сравнивать? – возмутилась я. – Это же Париж!

– Не понимаю я всеобщего преклонения перед Парижем, – пренебрежительно заметил он. – С тем же успехом в Питер могли бы поехать. Смотри: Лувр – это Эрмитаж. Версаль – Петергоф. Триумфальная арка даже в Москве есть. Сена – Нева…

– Нотр-Дам – Исаакиевский собор, – язвительно подхватила я.

– Вообще-то я имел в виду Казанский, но Исаакий тоже подойдет, – хмыкнул Денис и продолжил: – Елисейские Поля – Невский проспект…

– На Невском деревьев нет, – угрюмо напомнила я.

– Так что, все отличие в деревьях?

– Не передергивай! И вообще – как ты можешь сравнивать копии и оригинал?

– Если копия ничем не хуже оригинала – почему бы и нет?

– Ты это нарочно говоришь, мне назло! – исчерпав все аргументы, возмутилась я. – Хочешь испортить впечатления от Парижа?

– А у тебя уже появились впечатления? – заинтересовался Денис.

– Пока нет, – сникла я. – Никак не удается почувствовать, что я в Париже!

– Вот и я о том же, – кивнул он.

Вяло пререкаясь, мы добрались до Триумфальной арки – Елисейские Поля закончились неожиданно быстро.

– Ух ты, Триумфальная арка, – восхитилась я скорее для вида.

– Да, ничего так, – для разнообразия согласился со мной Денис, разглядывая монументальное сооружение.

– На нее подняться можно, – сказала я, заметив на смотровой площадке фигурки людей.

– Зачем?

– «Осмотреть Елисейские Поля с высоты птичьего полета», – процитировала я путеводитель.

– Если хочешь, можем подняться, – неожиданно предложил Денис.

– Кто ж нас отпустит? – протянула я, глядя на мелькающие впереди спины наших товарищей во главе с куратором Галиной Андреевной.

Мы немного отстали от группы, делая вид, будто гуляем по Парижу самостоятельно, и стараясь проникнуться его духом, но нам это упорно не удавалось.

– Мы же здесь не последний раз, – обнадежил Денис. – Наверняка еще приедем.

– И на арку полезем?

– Если не на арку, то уж на башню-то точно.

– Думаешь, нас на башню отпустят? – засомневалась я.

– На башню в любом случае надо будет подняться, – кивнул он. – Это единственное, что в Париже есть стоящего.

Я была с Денисом не согласна, но уже поняла, что доказывать обратное бесполезно. Оставалось порадоваться, что хоть какая-то достопримечательность его в Париже интересует.

Пока мы разглядывали арку, к нам подошли два парня, один из которых держал в руках карту, и что-то спросили по-английски.

– Сорри, – старательно заулыбались мы, разводя руками.

Парни понимающе покивали и пошли спрашивать других прохожих.

– Что они хотели? – заинтересовался Денис.

– Кажется, «Эйфел тауэр», – запоздало догадалась я.

– Что ж ты сразу не сказала? – упрекнул он. – Мы же знаем, где Эйфелева башня! Могли бы показать.

– Я сразу не поняла, до меня потом дошло, – неизвестно почему оправдывалась я.

– Ты если в следующий раз чего-нибудь не поймешь, спрашивай меня, – наставительно заметил Денис.

– Обязательно! – язвительно отозвалась я. – Что ж ты сам не расслышал, как они «Эйфел тауэр» спрашивают?

– Ты же лучше меня по-английски говоришь.

У него это прозвучало не комплиментом, а поводом для дополнительных обязанностей, и я не стала отвечать, чтобы не продолжать идиотский разговор.

Меня посетило острое чувство нереальности происходящего. Фантасмагория какая-то! Я в Париже и приехала сюда не так уж надолго, чтобы бесцельно разбазаривать время на глупые разглагольствования и дурацкие споры! Этим мы с Денисом успешно могли бы заниматься дома или на базе, незачем было так далеко ехать…

Впрочем, ехать в Париж, чтобы позаниматься фигурным катанием, тоже казалось мне глупостью. Словно нельзя было устроить сборы где-нибудь поближе, в том же Питере, например! Но нет, руководство нашего клуба решило устроить все по высшему разряду. Так мы оказались на спортивной базе в пригороде Парижа с названием, которое я еще не научилась правильно произносить, и несколько дней безвылазно просидели там, тупо тренируясь, пока, наконец, нам милостиво не выделили свободный день для знакомства с достопримечательностями французской столицы.

Куратор нашей группы Галина Андреевна, конечно, предпочла бы и этот день посвятить занятиям, но она, видимо, поняла, что возмущение общественности достигло предела: еще день тренировок, и все просто-напросто сбегут, с чистой совестью наплевав на спортивный режим. Еще бы: прилететь в Париж и до сих пор не увидеть ничего, кроме опостылевшего катка!