Книга Немцов, Хакамада, Гайдар, Чубайс. Записки пресс-секретаря - Лилия Дубовая

Шел 2007 год. Немцов, который к тому времени уже почти отошел от СПС, вернулся, чтобы принять участие в предвыборной компании, и так как доступ к СМИ нам полностью перекрыли, Борис сделал ставку на общение с народом. А что это значило? Да то, что он мотался по всей стране, пересаживаясь с самолета на самолет, и встречался с людьми. Где и как только мог. Я, как пресс-секретарь, его сопровождала.

Вообще ситуация в партии была аховая. Не было денег. И руководство СПС решило пойти «ва-банк». Здание, где располагался наш офис, было продано, чтобы было на что вести компанию. Это был жест отчаяния. И все это понимали.

В тот день, когда на заседании штаба решался вопрос, как будут проходить эти визиты в регионы, Борис встал и сказал: «Послушайте, что тут обсуждать? Я же не Путин. Мне свита не нужна. И пафос не нужен. Беру с собой свою Лильку. И будем ездить. Только билеты обеспечьте». И все.

Так мы и ездили. Я – с рюкзачком, Немцов – с полупустой спортивной сумкой, в которой болтались зубная щетка с пастой, бритва с кремом для бритья, да пара свежих рубашек с еще какой-то неведомой мне мужской крайне необходимой мелочью. Мы приезжали в аэропорт и, как простые (чуть было не написала «советские») люди, вместе с другими пассажирами проходили контроль и шли в самолет. Я все время замечала вокруг удивленные взгляды: надо же, Немцов, без охраны, как все.

Потом мы прилетали на место. Нас с таким же плохо скрываемым удивлением принимали партийцы из местных отделений. Если мы прилетали только на один день, нам снимали номер на двоих («Из экономии. Нечего тратить партийные деньги на пустяки», – говорил Немцов). Мы с ним по очереди принимали душ, приводили себя в порядок, потом он беседовал с руководством региональных организаций, пил свой любимый черный чай с сахаром и лимоном, и мы дружно отправлялись… на ближайший рынок. «На рынке можно узнать все, чем живет город», – утверждал Борис. Там его сразу же окружала толпа торговок, торговцев и покупателей, и минут через сорок он узнавал от горожан все о самом наболевшем. Уходил с рынка Борис, увешанный пакетиками с кислой капустой, с солеными грибочками, домашними пирожками, яблоками, медом, а то и с баночкой красной икры (если дело происходило на Дальнем Востоке). Уходил под восторженное: «Мы теперь будем голосовать только за вас». А потом обязательно была запланированная и организованная встреча с агитаторами и просто с людьми в каком-нибудь снятом для этого кинотеатре. В том самом две тысячи седьмом ни Кремль, ни официальные власти в регионах нас не жаловали, поэтому традиционного общения с губернаторами уже, как правило, не было.

Да и кинотеатры были не всегда. Когда в зал не пускали, Немцов проводил встречу прямо на улице. Однажды, уже не помню, где (слишком много было этих городов), в кинотеатре распылили какой-то мерзкий газ. И знаете, люди не ушли. И Борис не ушел. Выступил. А меня из зала выгнал, сказал: «Обойдусь без тебя. Жди на улице. Еще отравишься. Что я тогда с тобой делать буду?» А еще нас просто преследовали эти зомбированные мальчики и девочки из «нашистов». Переспорить и заставить замолчать Немцова, сорвать встречу им, конечно, не удавалось, но беготня с идиотскими сачками и обсыпание нас мукой происходило регулярно. Поэтому я всегда носила в сумочке одежную щетку. Надо же было, если что, спасать костюм начальника.

А теперь – история.

Однажды, когда мы приехали в аэропорт и прошли контроль, а до отправления самолета оставалось еще достаточно много времени, Борис решил, что нужно выпить чаю. И только мы расположились за столиком с нашими чашками, как к нам подошел видный такой мужчина в возрасте, явно с военной выправкой, и словно отрапортовал Борису в лицо: «Немцов, я – бывший полковник. Всю свою жизнь служил Родине. Я тебя ненавижу. Вы с Ельциным и Чубайсом угробили великую страну».