Книга Сказки Заколдованного Замка - Игорь Стрелков

В далёкие-предалёкие времена — может, триста лет назад, а может, и все пятьсот — жила в наших краях прелестная юная девушка. Принцесса, естественно. И даже не просто принцесса, каких и сейчас не меньше полдюжины на самую захудалую губернию, а Принцесса-Королевна! Словом, единственная королевская дочь со всеми вытекающими отсюда последствиями. Обычно при таком происхождении и состоянии (королевство было куда как немаленькое) любая девушка считается неописуемой красавицей и не имеет недостатка в завидных женихах, но в нашем случае даже лишённая своих королевских регалий, Фаэтина — так звали принцессу — не осталась бы без внимания кавалеров. Вдобавок девушка была несомненно умна (вообще-то для женщин в те времена данное качество считалось скорее недостатком, но только не при королевском статусе) и талантлива. Она хорошо пела, прекрасно рисовала и могла мгновенно придуманной стихотворной эпиграммой остроумно «отшить» любого не в меру назойливого или не слишком умного поклонника.

Однако несмотря на богатейший выбор женихов, с замужеством принцесса явно не торопилась. В то время такое поведение, как правило, не вызывало понимания у родителей. В шестнадцать, ну максимум в восемнадцать лет каждой уважающей себя семье было положено выдать дочь замуж, посему родители не проявляли «понимания» к желанию любимого чада «немного пожить для себя». А методы воздействия на слишком капризных и разборчивых девушек особой оригинальностью не отличались. Угроза «выдать за первого встречного» (если он, конечно, был знатен, богат, благороден и имел вес в обществе — остальные в качестве «встречных» не рассматривались в принципе) ещё не стала «пустым звуком».

Едва Фаэтине стукнуло восемнадцать, как что-то подобное прозвучало и из уст короля Вершигорна. Его грозные слова, произнесённые вполголоса строго наедине с принцессой, в самом потаённом покое, куда и муха не пролетит, тем не менее уже на следующий день вызвали ажиотаж в местной столице. В один миг все гостиницы, постоялые дворы и даже обычные трактиры в окрестностях дворца оказались битком набиты свинопасами, шарманщиками и прочими бродягами. Именно поэтому король-отец сразу после завтрака был занят тем, что задумчиво перебирал пасьянс визитных грамоток (присланных через обер-камердинера), в которых кандидаты в «первые встречные» подробно излагали информацию о своём происхождении, состоянии, возрасте, здоровье, навыках и планах на будущее.

Содержимое самой типичной грамотки гласило примерно следующее:

«Молодой (сорок восемь лет) трубадур-барабанщик, рослый, здоровый, боеспособный (двести семьдесят конных и восемьсот двадцать пеших воинов, шесть пушек, четыре замка, пять боевых галер), в меру воинственный, вдовый, без вредных привычек и почти не обременённый долговыми обязательствами, с величайшим почтением и преданностью сообщает Его Королевскому Величеству, что, ежели будет на то Его Величества государева воля, с искренней радостью и с самыми серьёзными намерениями готов случайно встретиться на пути кортежа Принцессы-Королевны в любом месте, где Его Величеству Королю будет угодно. В случае положительного решения для согласования вопросов о приданом и тому подобных мелких вещах послать гонца по адресу: гостиница „Король-Отель“. Спросить Его Светлость Владетельного Герцога Штрабальштадского».

Естественно, фрейлины немедленно донесли принцессе о нездоровой активности вокруг её «руки и сердца». Расстроенная, вся в слезах, кинулась она к отцу. В ход пошли аргументы из серии «сердцу не прикажешь» и призывы «не делать её навек несчастной» (тогда, если помните, замуж выходили, как правило, всего один раз в жизни). Рыдания и заламывание рук тоже не заставили себя ждать, и в конце концов, как ни был отец непреклонен, Фаэтина всё же сумела добиться небольшой отсрочки — на месяц-другой, чтобы ещё раз попутешествовать по окрестностям, пользуясь прекрасной летней погодой, с условием, вернувшись, выбрать себе мужа из кандидатур, которые предложит Вершигорн.

Не теряя времени, собравшись за какие-нибудь три дня, Фаэтина выехала с небольшим эскортом (всего пять карет с прислугой и пятьдесят конных сержантов гвардии) «куда глаза глядят», надеясь непонятно на что. Следом на почтительном расстоянии, но не отрываясь далее чем на четверть конного дневного перехода, двинулось пышное сообщество женихов, ревниво наблюдающих друг за другом и рассчитывающих присоединиться к принцессе на первой же остановке, чтобы сопровождать её в пути, оказывать услуги и в общем пытаться понравиться. Впрочем, наиболее удачливые (то есть рассматриваемые королём в качестве желательных зятьёв) не тащились следом, а поехали наперерез принцессе, ибо маршрут путешествия король утвердил лично и строго-настрого запретил свите королевны от него отклоняться.

Однако даже всесильный король бессилен перед погодой. Случилось так, что к вечеру первого же дня путешествия на кортеж налетела страшная гроза. Молнии поминутно перечёркивали небо вдоль и поперёк, от оглушительных раскатов грома вставали на дыбы и сбрасывали седоков лошади, хлестал вставший сплошной водяной стеной прямо-таки «королевский» ливень. Четыре из пяти карет оказались поломаны, большая часть конвоя выведена из строя и вдобавок следовавший впереди дозор примчался назад с огорчительным известием: вышедшая из берегов река снесла мост, через который пролегал выбранный королевной (как она думала) маршрут.

— Что же делать, капитан? — обратилась к командиру гвардейцев Фаэтина, выглядывая в щёлку из-за шёлковой занавески единственной оставшейся не повреждённой кареты. — Неужели этот ужасный дождь не позволит нам достичь Лесновальда до темноты?

Промокший так, что под доспехами не осталось сухого места, капитан тем не менее, перекрикивая раскаты грома и стук барабанивших по шлему капель, отвечал вполне браво, как и полагалось придворному воину-ветерану:

— Никак нет, Ваше Высочество! Хоть нам и придётся оставить здесь сломанные экипажи и часть отряда, но мы сейчас же повернём назад и через пару часов найдём место под крышей во вполне приличном поместье знакомого дворянина.

— Возвращаться? — удивлённо воскликнула принцесса. — Ни за что! Неужели нет другой дороги? Ответьте мне честно!

Капитан задумался. С одной стороны, он не мог нарушить строгий приказ короля, потому что Вершигорн не терпел неподчинения, а с другой — солгать госпоже означало для капитана уронить собственную честь, о которой славный воин щепетильно заботился.