Книга Сама себе враг - Анна Михалева

— Бунин! Не смей приезжать! — ужасно, когда день начинается именно так. Мало того, что накрылся ее счет в банке, точнее, если выражаться романтическим языком финансистов, счет заморозили и цинично извинились: мол, не обессудьте, кризис в стране, понимать должны. Мало того, что на улице в начале ноября воцарился настоящий зимний мороз, что батареи в квартире, если еще и не приказали долго жить, то уж точно дышат на ладан. Так вот мало всего этого свалилось на ее несчастную голову, еще и Бунин объявился. Это после того, как она успокоилась и перевела дух, надеясь, что он уже никогда не возникнет на ее горизонте! Ведь два месяца жила себе спокойно без него, и вот на тебе, нарисовался! Алена набрала в легкие побольше воздуха и заорала в трубку так, что, по ее расчетам, у Кости непременно должна была бы лопнуть барабанная перепонка: — Убирайся из моей жизни!

— Ни за что! — спокойно возразил он.

— Послушай, у тебя сотни женщин, ну зачем тебе я? — она возненавидела себя за этот скулеж.

— Ревнуешь?! — в этом был весь он. Ожидать от него другой реакции — проявление неуважения, как минимум.

— Можешь считать и так. Можешь даже утешиться мыслью, что я сошла с ума от ревности и просто не соображаю, что делаю, и поэтому отказываюсь от такого счастья, как ты, дорогой! Или лучше, думай, что меня уже нет, что я покончила с собой от неразделенной любви.

— Я рад разделить ее, — с готовностью сообщил он.

— И не мечтай! Все, Бунин, ты меня отвлекаешь от важного дела.

— Что, готовишься ко встрече с любимым следователем?

— Нет, веревку мылю. Нужно же хотя бы повеситься с комфортом.

Она швырнула трубку на рычаг, потом быстро выдернула телефонный шнур из розетки. Бунину нельзя оставлять ни одного шанса. Похоже, придется еще и осаду его выдерживать. Алена задумалась, прикидывая, на сколько дней хватит продуктов в холодильнике — самые оптимистичные прогнозы не простирались далее двух дней. «Нужно, в конце концов, делать покупки с запасом, недели на три! — запоздало посетовала она. — Теперь придется звонить Терещенко и просить его навестить мою скромную обитель». При этой мысли настроение еще больше ухудшилось — Вадима она не видела месяца два, как минимум. В начале сентября его начальника — Горыныча, перевели на Петровку в качестве повышения. Вадима он перетащил за собой. Ну, и навесили там на него кучу застойных дел, которые нужно не то передать в прокуратуру, не то дорасследовать. С его любовью к копанию во всяких загадках и страстью к беседам в неформальной обстановке лучшего времяпрепровождения было невозможно придумать. Терещенко с воодушевлением зарылся в работу. Их дружба как-то само собой разладилась. Он звонил крайне редко — в лучшем случае раз в неделю, Алена пару раз пыталась заманить его в гости, но безрезультатно. В общем, о милашке-следователе можно было забыть. Она зябко поежилась — что случилось с отоплением?! Хотя вопрос был даже нериторическим. Она прекрасно знала, почему в квартире холоднее, чем на лестничной площадке. Всему виной ее новый сосед снизу — такой дрянью оказался! Мало того, что перепланировал свою квартиру, так еще и отопительную систему поменял, причем и то, и другое сделал так хитро, что теперь тепло оставалось исключительно в его жилище, а у нее было жутко холодно. Алена никогда не считала себя архитектором от бога, она даже сантехником от бога себя не считала, поэтому и не пыталась понять, почему комфортная жара в квартире соседа дала такой побочный эффект этажом выше, то есть у нее. Однако в том, что в ее страданиях виноват именно сосед, она не сомневалась: до его великого переселения у нее в доме было тепло и уютно. Алена обхватила плечи руками и потащилась в кухню, чтобы вскипятить чайник и таким образом хоть чуть-чуть согреться. Проходя мимо здоровенного зеркала в прихожей, она окинула себя придирчивым взглядом и усмехнулась — ну и видок! Зря она так настаивала на том, чтобы Бунин не приезжал, нужно было бы пригласить его. Этот визит поставил бы жирную точку в их непростых отношениях. Сразу как только он увидел бы ее. В синем вытянутом свитере размера на четыре больше ее собственного, в байковых вылинявших домашних штанах, в грубых шерстяных носках, обмотанная по самые уши изъеденным молью старым шарфом, она могла сойти за кого угодно, но только не за воплощение женского идеала. Это определенно! Да и вообще, женственной ее можно было бы назвать разве что из сострадания к ее ослабленному холодом организму. С тех пор как в конце лета она так неудачно поменяла имидж, мужчины смотрели на нее в основном с жалостью, но чаще вообще старались не смотреть, прятали глаза. Еще бы! В потрепанных джинсах, пестром свитере, грубых туфлях на толстой подошве на романтическую женщину она не тянула. Это если глаза не поднимать! А если все-таки отважиться и сделать это — о ужас! Одна прическа чего стоит! С такой прической она могла бы претендовать на гордое звание «Мисс возвратный тиф». Вообще-то, по мнению мастера элитного салона «JACQUES DESSANGE», который взялся ее преображать, видимо, не в самый удачный для вдохновения день, все обстояло не так уж плохо. Короткие волосенки, торчащие во все стороны, он гордо окрестил «рваным эффектом» и подбодрил ее тем, что такая прическа очень популярна сейчас среди западных топ-моделей. Из всего потока заверений мастера в ее грядущем успехе Алена соблазнилась на слово «топ-модель» — раз уж они носят на голове такое, почему бы и ей, простой смертной, не попробовать. Вот и попробовала — теперь «рваный эффект» ее волос стращает каждого встречного. Нужно ли говорить, что наступившая осень радовала ее как никогда прежде — появилась возможность натянуть шапку на самые уши и больше не наблюдать, как прохожие шарахаются от тебя во все стороны. «Н-да! Излишнее внимание мужиков не грозит мне теперь еще полгода. Это как минимум!» На столь жизнеутверждающей мысли Алена закашлялась и показательно хлюпнула красным, распухшим носом.

Сидеть дома ей совсем не хотелось. Впрочем, никто и не заставлял. Она могла осчастливить своим появлением несколько мест. Во-первых, податься в редакцию журнала «Оберег» — неплохо бы изредка появляться на постоянной работе, а то Борисыч уже начал злиться. Но это может подождать. В конце концов, там в морозы тоже не отогреешься. Во-вторых, она могла забежать к тетке Тае и даже пожить у нее. Но об этом лучше и не мечтать. Час, проведенный с любимой родственницей, Алена с детства считала за три, как на вредном производстве. Тетка — исключительно душевная женщина, но только первые пять минут, дольше общение у них не складывается, и эту ситуацию уже не исправишь — обе привыкли, и если не возникает скандала из-за вечных разногласий (какими должны быть идеальные отношения между мужчиной и женщиной; почему Алена до сих пор не замужем; и какого черта ее (Алену) критиковать, если тетка сама три раза выскакивала и все равно со своими понятиями осталась одна на старости лет), то они ругаются по пустякам. На худой конец, можно поехать к той же тетке, но в театр, где та работает главным костюмером. Эта идея показалась наиболее заманчивой. Тетка Тая на работе — сама доброта, в театре ее так и зовут «Жилеточка», потому что она готова выслушать любого обиженного, любого приголубить, поддержать, пожалеть, а иногда и посоветовать что-нибудь дельное. В огромной костюмерной, равно как и на прилегающих театральных территориях, Алена еще ни разу не поругалась с родственницей. К тому же там тепло. И еще она должна поговорить с актером, занятым в новой постановке «Гамлета», Александром Журавлевым. По заданию редакции ей следовало взять у него интервью для своего «звездного отдела». Алена тоскливо посмотрела в окно: хмуро, холодно. Она вздрогнула, представив себе, каково это — высунуть сейчас нос на улицу. Но, с другой стороны, можно принять горячий душ, надеть что-нибудь теплое и убраться наконец из этого ада, именующегося ее милым домом.