Книга Наше лето - Холли Чемберлен

Кризис назрел в шестнадцать сорок пять, то есть за четверть часа до того, как девяносто пять процентов сотрудников ринутся на улицу, чтобы в полное удовольствие насладиться шестнадцатичасовым отдыхом.

Скажу прямо: мой босс, мистер Билл Келли, он же для краткости Келл, явно был выбит из колеи. Он плохо переносит кризисы. Зато как никто иной умеет перекладывать трудности на чужие плечи.

Итак, он ворвался в офис в самом растрепанном виде и чувствах: немногие оставшиеся волосы стояли дыбом, клетчатая рубашка выбилась из брюк, лицо перекошено.

– Слушайте все! У нас проблема! Кретины из копировальной мастерской потеряли наши предложения, так что придется все восстанавливать! Немедленно! Сегодня вечером они должны быть в типографии.

Я без особого интереса наблюдала за вполне предсказуемой реакцией коллег.

Главный дизайнер Карран, попятившись, ловко выскользнул из комнаты спиной вперед.

Редактора Нортона чрезвычайно заинтересовал чистый листок бумаги, до сих пор мирно лежавший на столе.

На Веру, административного помощника нашего отдела, напал внезапный приступ кашля.

– Келл, – едва выдохнула она, – я бы и рада помочь, но мне ужасно плохо. Если немедленно не доберусь до дому и не лягу в постель…

– Джинси, ты ведь останешься? – с надеждой спросил Келл, обернувшись ко мне.

– Кому-то нужно этим заняться, – кивнула я, окинув остальных презрительным взглядом. – Я здесь.

Это я. Девушка на побегушках. Вирджиния Мери Ганнон.

Полагаю, понятия о трудовой этике я унаследовала от папаши, хотя наши принципы выбора карьеры оказались диаметрально противоположными.

Па управляет скобяной лавкой, одним из маленьких частных магазинчиков, которые дюжинами заглатывают чудовища вроде «Хоум Дипоу».[1]

Я – главный редактор ежемесячного издания, рассылаемого абонентам станции общественного телевидения здесь, в Бостоне.

Но если хорошенько поразмыслить, я не уверена, был ли у моего отца такой уж обширный выбор в смысле карьеры. Он не учился в колледже. Мало того, когда мне было лет двенадцать, кузина под большим секретом рассказала, что па даже не окончил среднюю школу.

По сей день я так и не знаю, правда ли это. У меня язык не поворачивается прямо спросить отца. Это унизило бы его, и хотя, поверьте, родители – отнюдь не мои самые любимые в мире люди, отношусь я к ним уважительно.

Как и полагается дочери. Усердно трудись и почитай родителей. В этом отношении я типичная Ганнон. В других? Не слишком.

Так или иначе, работа была сделана, и в шесть тридцать пять я вышла из офиса.

К тому времени как я влетела в двери «Американского кафе Джорджа», было почти семь. Зал словно вымер.

– Где все? – рявкнула я в полумрак. – Что, никого нет?

Из-за стойки бара показалась темноволосая девушка примерно моего возраста. Я обратила внимание на ее груди, чуть поменьше, чем у Памелы Андерсон. Самую малость.

Да и как можно такое не заметить?!

– Э… хелло, – пробормотала она. – Мы здесь. Я… и Клер, верно?

Еще одна девушка, блондинка, чистенькая и крепко сбитая, словно только что сошла с рекламы мыла, снятой у горного источника или где-то в этом роде, соскользнула с высокого табурета, подошла к брюнетке и, кивнув, настороженно уставилась на меня.

Ладно, может, на это у нее были свои причины. Краем глаза я увидела свои волосы в оконном стекле, прежде чем вломиться в дверь. Прическа сильно смахивала на ирокез. Кажется, я забыла утром причесаться. Зато не забыла вымыть голову: не то что вчера, когда я не сделала ни того ни другого, поскольку вскочила в четыре утра – готовила отчет для Келла Безрукого. Не успела я оглянуться, как пробило восемь тридцать, и задержись я, чтобы принять душ, наверняка опоздала бы на девятичасовое совещание. Ну, знаете, как это бывает…

– Собственно говоря, – объяснила я, – здесь вроде бы сегодня намечалась встреча… Хотела подыскать соседку по комнате для летнего лагеря в Оук-Блаффс.

– Она и состоялась, – медленно протянула брюнетка, – но, похоже, закончилась в пять минут седьмого. К тому времени как я подтянулась, все уже разбились по компаниям. – И, кивнув на блондинку, добавила: – Если не считать Клер. И меня. Кстати, я Даниэлла.

– Привет. Джинси.

– Необычное имя, – категорично заявила Даниэлла.

– Да, – ответила я так же резко. – Очень.

Та, которая назвала себя Клер, протянула руку, и я пристально глянула на нее. Рука тут же опустилась.

– Одна девушка сказала мне, что все хорошие домики уже разобраны, – пробормотала Клер, как бы извиняясь. – Оказывается, нужно было арендовать их не позже февраля – марта и только потом искать соседей, а не наоборот. Понятия не имела.

Я уперлась кулаками в бедра. Вернее, в то, что принято считать бедрами.

С нужными изгибами дело у меня плохо.

Меня скорее можно назвать тощей. Ну, или костлявой. Словом, вешалкой.

– Дерьмо, – процедила я. – Впервые слышу!

Даниэлла испустила драматический вздох.

– Как и все мы, полагаю, – сообщила она.

Я не на шутку расстроилась. Уж очень хотелось, чтобы это лето было особенным.

И тут на меня снизошло вдохновение.

– Погодите! Если все хорошие домики разобраны, это еще не значит, что не осталось ни одного плохого.

– Верно, – с сомнением поддакнула Клер.

– Плохой дом?

Даниэлла закатила глаза. Я заметила, как сильно они подведены. И туши на ресницах тонна. Лично я вот уже третий год пользуюсь одним тюбиком.

– Послушайте, это не ко мне, – продолжала она. – Означает, что есть ванна, но нет душа, так? Потолочные вентиляторы, но никаких кондиционеров.