Книга Единожды отвергнув - Лилиан Тревис

— Ну так что, мисс Бейн? Как вы думаете расплачиваться?

Джессика взглянула в бесстрастное лицо возвышающегося над ней молодого мужчины и почувствовала себя маленькой и беззащитной. Фелипе, сын покойного боливийского бизнесмена Хуана Рабаля, некогда являвшегося деловым партнером ее отца, приехал в Техас с единственной целью: получить долг.

— Мы могли бы выработать план постепенного погашения суммы… — тихо начала Джессика.

— Ваш отец говорил об этом еще в прошлом году, но с тех пор от него не поступило ни цента, — перебил ее Фелипе.

— Но ведь в прошлом месяце я лично выслала вам чек!

— Который оказался недействительным.

Ледяной сарказм этого замечания заставил Джессику поежиться. До глубины души задетая безжалостным напоминанием о неприглядной реальности, она побледнела. Необеспеченный чек был ужасной ошибкой, тем более обидной, что обычно Джессика обращалась с деньгами очень аккуратно. Однако месяц назад, расплачиваясь по квитанциям за бытовые и некоторые другие услуги, она в спешке забыла вписать в графу расходов снимаемую с текущего счета сумму. Она считала, что деньги есть, в то время как на самом деле их почти не осталось. В итоге высланный Рабалю чек оказался недействительным. Если бы не это досадное недоразумение, с Фелипе наверняка можно было бы договориться о рассрочке и сейчас семейство Бейнов постепенно избавлялось бы от долгов.

Вместо этого все обернулось иначе: молодой дон Рабаль находится здесь и жаждет крови.

— Итак, когда я получу деньги? — спросил тот.

— Полмиллиона долларов? — Джессика невесело усмехнулась. — С тем же успехом вы можете перерезать мне вены. Так я быстрее истеку кровью.

Мимо, взбивая копытами пыль, пронеслась галопом пара чистокровных жеребцов, управляемых высоко сидящими в седле наездниками. Фелипе Рабаль даже не взглянул в их сторону.

— Я не собираюсь вас убивать. Просто хочу получить свою долю.

— Львиную! — ядовито уточнила Джессика, безуспешно пытаясь нащупать каблуками твердое местечко на мягком грунте беговой дорожки. Ей было до боли обидно, что беспощадная судьба и ошибки отца коренным образом изменили жизнь их семейства, перевернув ее с ног на голову. Теперь само существование принадлежащего Бейнам конного завода поставлено под сомнение. Возможно, его придется продать, и мысль об этом резала сердце Джессики словно ножом.

Фелипе не волновали ее аргументы.

— Я просто беру то, что принадлежит мне.

Джессика взглянула на этого молодого сильного чужака, и он вдруг пригрезился ей в виде пышногривого красавца-льва, греющегося на солнышке в окружении полудюжины самок, готовых на все ради своего властелина. Подобная картина привела ее в ярость. Пусть Фелипе Рабаль мнит о себе что угодно, на нее это не произведет ни малейшего впечатления. Она не позволит уложить себя на обе лопатки.

— В таком случае я найму адвоката и буду с вами сражаться.

— Адвокаты стоят дорого, мисс Бейн. К тому же услуги даже наилучшего из них в данной ситуации окажутся напрасной потерей денег.

Джессика открыла рот, чтобы возразить, но Фелипе предупреждающе поднял палец.

— У вас нет законных оснований для опротестования моих претензий. Ваш отец подписал контракт, согласно которому наши конюшни предоставили вам породистого жеребца-производителя. Ваша кобыла принесла от него жеребенка, следовательно, настало время уплатить договорную сумму.

Джессике не нужно было заглядывать в бумаги, чтобы вспомнить возмутительную цену, которую старый дон Рабаль запросил за услуги своего жеребца. Цифра была столь необоснованно велика, что, увидев ее впервые, Джессика рассмеялась.

— Послушайте, давайте же наконец поговорим серьезно, — вздохнула она, глядя на красивого смуглолицего собеседника. — Как бы ни был хорош производитель, его услуги не могут быть оценены в полмиллиона долларов.

— Ваш отец думал иначе.

Джессика вспыхнула.

— Мой отец… — Она осеклась и прерывисто вздохнула, борясь с приступом слабости. Спустя несколько мгновений ей удалось продолжить: — На моего отца явно нашло затмение.

Это замечание было очень близко к истине. Большего Джессика не могла сказать, потому что тогда обнаружилась бы трагедия их семьи, а этого она не могла допустить. Ей не хотелось посвящать в секреты кого бы то ни было, но особенно такого расчетливого и жестокого человека, как дон Фелипе Рабаль. Похоже, в своей скаредности он даже превзошел покойного отца.

Фелипе прищурился, его лицо словно окаменело.

— Отговорки вам не помогут. Ваш отец прекрасно понимал, что делает.

— Если уж говорить начистоту, то и ваш отец прекрасно это понимал. Знаете, как много надежд мой отец возлагал на дона Рабаля…

— Если вы надеетесь смягчить меня, то напрасно. Я никогда не питал нежных чувств к своему отцу.

— Даже сейчас, после его кончины?

— Особенно сейчас. Смерть не является оправданием некомпетентности.

— У вас, должно быть, сосулька вместо сердца.

— Не стоит преувеличивать. — Фелипе с ироничной усмешкой сунул руки в карманы дорогой замшевой куртки. — Я не настолько холоден, чтобы остаться равнодушным к очаровательной молодой женщине, которая стоит на пороге банкротства и выселения из дома. Вы мне нравитесь, и я вполне понимаю, почему ваш отец отправил вас на встречу со мной.

Улыбка Рабаля напомнила Джессике хищный оскал. Фелипе был похож на ягуара, наметившего очередную жертву. При этой мысли сердце Джессики забилось быстрее.

— И почему же, по-вашему?

— Вы должны умаслить меня, уговорить на отсрочку, а если повезет, и на пересмотр контракта.

Джессика вновь ощутила прилив крови к лицу.

— Если бы отец действительно хотел умаслить вас, как вы выражаетесь, он послал бы Лину. Образно говоря, она в нашей семье мед, а я уксус.

Фелипе рассмеялся. Напряжение ушло из его фигуры, осанка стала свободнее, в ней даже появилась некоторая леность. Тонкие морщинки, лучами разошедшиеся от краев глаз, сделали лицо добрее.

— Выходит, вы не собирались просить меня о снисхождении?

Полы его куртки разошлись, и стала видна рубашка, льнущая к выпуклостям мышц на груди. Фелипе был великолепен. Но Джессика придерживалась мнения, что нет ничего отвратительнее мужчины, сознающего свою привлекательность.

Она окинула критическим взглядом темные, спускавшиеся на воротник и позолоченные солнцем волосы Рабаля. Только посмотрите на него. Какая самоуверенность! Стоит здесь, смеется, предвкушая возврат денег…

Гнев наполнил ее душу. Гнев и негодование. Фелипе Рабаль, человек, который стольким владеет, вознамерился ободрать их до нитки!