Книга Мечты сбываются - Джейн Арбор

Странное дело, подумала Мери. Действительно странно, но и очень удобно: ее сознание раздвоилось, и, внимательно следя за гладкими фразами диктовки, в то же время какой-то другой частью мозга она обдумывала вопрос, который ей скоро придется задать этому человеку, а также пыталась предугадать возможный ответ.

И что только нашло на нее вчера вечером, кто только потянул за язык? Какая такая срочная необходимость самоутвердиться заставила ее открыть рот и тем самым ввергнуть себя в нынешний абсурд? Сама ведь виновата. Мери знала лишь одно: ей хватило мужества произнести этот бред, но моральной силы было все же недостаточно, чтобы забрать свои слова обратно или отшутиться.

Раз на то пошло, их слышали слишком многие — там ведь было по меньшей мере пятеро из круга Клэр, не считая ее самой. Кроме того, если поначалу они стали ее поддразнивать («Мери, ты наконец вылезла из своей скорлупы?» и «Какой, интересно, ценой — она же не вышла замуж за своего шефа, а?»), в конце концов все эти люди ей поверили, и тогда собственная гордость не позволила ей разочаровать их, прежде чем сменилась тема разговора и было уже слишком поздно. И теперь, храня невозмутимость, она следила за тем, как ее карандаш привычно превращает свободный поток слов в рукописные строчки, и в то же время снова переживала вчерашнюю сцену, когда неожиданно для себя уже в четвертый раз отказалась посидеть вечером с ребенком Моны Кэмпион, лучшей подруги Клэр. Как-то само собой с губ слетело: «Мне ужасно неудобно, Мона, но я правда не смогу помочь тебе завтра. Видишь ли, меня пригласили пообедать…»

В тот момент, зная, что это выдумка, и из слегка запоздалой осторожности она обрела контроль над собой. Но ложь уже произвела впечатление — судя по удивлению на лицах, она с тем же успехом могла объявить, что летит на Луну, вечерним рейсом. И когда они уставились на нее — Мона, Клэр, Питер Брайс, парень по имени Тодди и все прочие, кто был там, — она бесстрашно нырнула, головой вперед, в мир фантазий, осушивших последние капли ее решимости.

— Да. Если на то пошло, я обедаю с мистером Дервентом. Он зайдет за мной завтра, — сказала Мери и так и покачнулась под лавиной обрушившихся на нее шуточек.

Питер Брайс, деловой партнер Клэр, внес свой вклад, с сомнением хмыкнув: «Вот тебе и наша Мери… Не думал, что тебе хватит пороху!» Тодди протянул: «Четко сработано, молоток твой Дервент», — и Мери сразу возненавидела его за тон, каким это было сказано.

Мона несколько самонадеянно пробурчала: «Никогда бы не подумала, что ты подведешь меня, Мери!» И Клэр, с высоты разделявших их четырех лет, произнесла колкое: «Дервент, говоришь? Но ты всего-то пару раз стенографировала для него, и то почти случайно. С чего бы это он вдруг пригласил тебя куда-то, если только он… ну, не из тех мужчин?..»

На все это Мери сухо отвечала, что встреча за обеденным столом — совсем не то же самое, что похищение людей с целью выкупа или уговор бросить все и вместе бежать на рассвете куда глаза глядят. И что, когда он приглашал Клэр, та почему-то смогла довериться его добропорядочности. Когда шутки стали дружелюбнее, а потом и кончились вовсе, Мери уже уверовала в свою ложь.

На самом деле она чувствовала, что ей по силам было превратить ложь в правду, хотя бы только потому, что эта выдумка ненадолго сделала ее «одной из них». Это было даже забавно — делать вид, что не можешь принять чье-то приглашение пообедать, не заглянув в свое расписание назначенных свиданий. Она даже призадумалась, с чего это вдруг она позволила людям относиться к ней как к какой-то миленькой пустышке, «хорошей девочке», из тех, что заполняют паузы в светских разговорах, к домоседке, которую ни один мужчина не пригласит на тет-а-тет, если только он не двоюродный брат или просто чересчур галантный тип из пестрого набора друзей Клэр.

Все же в глубине своего сердца Мери отлично понимала, как и почему так случилось. Конечно, она не имела особенной сногсшибательной привлекательности или хотя бы пикантности, а сверкать остроумием или играть настроением, как капелькой ртути, что особенно ценилось в среде Клэр, у нее как-то не получалось. Однако причина крылась в том, что на самом деле ей импонировала роль «милой старушки Мери». Дожив до двадцати трех лет, она даже не очень возмущалась, когда ее называли «старушкой», а получала внутреннее удовлетворение, сознавая, что такие простые вещи — скажем, отпечатать рукопись без помарок, приготовить что-нибудь или посидеть с чужим ребенком, — получаются у нее не хуже, а то и получше, чем у многих.

Так зачем же — Господи Боже, ну зачем? — она вдруг устроила это нелепое восстание, которое даже сама себе не сумела толком объяснить? И хотя прошлой ночью ей с трудом, но все-таки удалось уснуть, сегодня утром она лицом к лицу встретилась с последствиями собственной глупой выходки!

Если бы только она не сказала, что мистер Дервент зайдет за ней! Тогда Мери могла бы тихонько выскользнуть на улицу и посидеть этот вечер в кино. Но в спешке она назвала точное время, и Клэр сказала, что еще не уйдет. Значит, одно из двух. Либо придется состряпать еще одну ложь, разочарованно заявив, что свидание якобы «откладывается», либо — других вариантов нет — попросить его об услуге и в ответ услышать «нет» или, каким-то чудом, «да», — и уже не важно, посчитает ли он ее полной дурочкой.

По крайней мере, ей больше уже не придется вновь встречаться с ним лицом к лицу… Она понимала, что из довольно внушительной серии диктантов этот был последним. Закончив, он Завтра же выпишется из отеля «Кэйвенмор», и вполне естественно, что она потеряет с ним дальнейшую связь, как с любым случайным заказчиком.

«Дай мне только шанс, — думала Мери, — и все получится как нельзя лучше. Но только пусть, — взывала она к своей судьбе, — пусть он скажет «да». Или, если уж нельзя иначе, «нет» — но чтобы уж сразу, не заставляя меня краснеть».

Он медленно подошел к окну и, подбирая слова для последних абзацев, рассеянно уставился на вестэндское скопление чопорных отелей и офисов частных консультаций, выстроившееся вокруг площади Кэйвенмор.

Мистер Дервент стоял, выглядывая в окно, и к Мери была обращена его спина. Но пока он диктовал ей вот так, через плечо, она могла украдкой посматривать на его грубоватый профиль, на упрямую линию подбородка, подчеркнутого идущей сверху вниз морщиной, не позволявшей его лицу по-настоящему расслабиться, даже когда мистер Дервент улыбался. Он нравился Мери, и она, наверное, будет расстроена больше обычного, когда он уедет. Ну и пусть, неужели ей придется еще долгие годы внутренне вспыхивать всякий раз, когда ей случится припомнить его имя?

Обыкновенно она забирала заметки с собой и приносила готовую рукопись на следующую встречу. Но он сказал, что хочет, чтобы эти последние страницы были готовы прежде, чем она уйдет. И поэтому, когда он замолчал, сказав напоследок: «Ну, это все», она еще могла оттянуть ужасную минуту, устраивая на столе свою портативную пишущую машинку и раскладывая бумагу и копирку.