Книга Лакуна - Роза Сергазиева

… "Это происходит не со мной, это лишь страшный сон, — Аганин раз за разом повторял слова, тыркаясь, словно слепая муха, разгоряченным лбом в оконное стекло. — Лидочка, родная, за что же мне такое? Скажи, за что?"… В любой ситуации Анатолий Борисович по привычке искал защиты у бывшей жены. Будто она могла хоть чем-то помочь, хоть как-то услышать.

Они познакомились и поженились "в начале заката", когда каждому было почти 40. Случается такое: первая любовь — она же поздняя, она же последняя. Словно люди долго-долго искали друг друга и, наконец, встретились, чтобы никогда потом не расставаться. Он обратил на нее внимание соазу. Лидочка стояла на остановке и нервно поглядывала на часы: до концерта оставалось всего ничего, а автобус никак не показывался из-за поворота, видно, сломался. Она в последний раз бросила взгляд на циферблат, поняла, что окончательно опоздала и села на скамейку.

— Давно ждете? — спросил он, подсаживаясь рядом, на самый краешек.

Лидочка отодвинулась от нахального соседа (именно так она в первый раз подумала про Толю) и надула губы:

— Давно!

— Не расстраивайтесь, — сказал незнакомец с неожиданной нежностью в голосе и попытался заглянуть женщине в глаза.

— Вот, решила в "Зал Чайковского" отправиться налегке, сумку не взяла, чтобы не мешала. Только единый в карман положила, — зачем-то честно рассказала она, хотя он и не просил.

Аганин вскочил со скамейки, подбежал к бордюру и замахал рукой. В тот же миг притормозила белая "Волга" с черными шашечками на боку. Мужчина назвал адрес, сунул водителю в руки три рубля и открыл перед Лидочкой дверь.

— Быстрее садитесь, к последнему звонку успеете.

Лидочка непонимающе посмотрела на Аганина, потом как-то слишком суетливо устроилась на заднее сидение и, прежде чем незнакомец хлопнул дверцей, только и успела крикнуть "Спасибо!"

Весь концерт она ерзала в кресле, даже музыку слушала отрывочно, между проносящимися в голове мыслями. Какая же она неблагодарная: даже не спросила мужчину, ни как его зовут, ни где он живет. Нехорошо получилось: человеку надо вернуть деньги за такси, но как? Лидочка не привыкла быть у кого-то в долгу. Наоборот, чаще у нее стреляли десятку до зарплаты. Поэтому на следующий вечер женщина пришла на ту же остановку с решимостью ждать хоть год вчерашнего (и вовсе не нахального, а вполне даже интеллигентного) мужчину. Глупость несусветная: человек мог оказаться в этом районе случайно, и что ему делать сегодня. Но произошло чудо: на знакомой скамейке сидел Аганин и во все стороны крутил головой. Он тоже захотел попытать удачу и встретить еще раз женщину, которая ему накануне приглянулась.

Они оказались родственными душами. Даже по профессии — близкие люди. Лидочка работала учительницей химии, Толя, без пяти минут доктор наук, — преподавал историю в институте. Буквально через пару месяцев они расписались. А еще через месяц удачно разменяли две свои однокомнатные квартиры в центре на хоть и малогабаритную, зато трешку в районе "Профсоюзной".

А потом Лидочка вдруг забеременела. "Вдруг" — потому что и не задумывалась над подобной проблемой, все-таки возраст, да и девичьи страхи по поводу залета остались, казалось, навсегда в прошлом. Врачи собрали консилиум: вам уже поздно, все может случиться. Коллеги- учителя недоуменно разводили руками: "Лидия Сергеевна, подумайте, какой пример подаете ученикам — вам уже в бабушки пора, пойдут шушуканья по углам". Со страхом смотрел на смелую женщину и ее любимый Толечка: ребенок, их общий — конечно, несказанное счастье, — только как Лидочка справится с родами, раз даже врачи не дают никаких гарантий? Но, видя сияющее лицо жены, Аганин успокоился: не мы первые, не мы последние. Значит, так тому и быть.

Мир рухнул тогда в первый раз. Нет, Лидочка сумела родить, причем сама, но дался ей подобный шаг тяжело. Вернувшись из больницы, она слегла и больше не вставала. Лишь с грустью наблюдала, как чужая женщина — нанятая няня кормит и пеленает ее кровиночку Егорушку. Аганин, как мог, поддерживал жену, пытаясь вернуть ее к активной жизни. Сам ухаживал за больной (свободный график работы позволял часто находиться дома), постоянно разговаривал, рассказывая о том, что случилось в институте, об успехах маленького сына. Но Лидочка продолжала угасать: обездвиженная, неспособная слова сказать, кроме глухого мычания. Через пять лет, Егорушка как раз учился читать, Аганин похоронил жену. И теперь занимался только сыном.

Но Лидочка оставалась по-прежнему рядом. Он всегда советовался с ней. "Лидочка, у Егорушки нет шансов", — причитал Аганин, не отходя от окна…

Мир грозил рухнуть во второй раз!

Нынешний год для них с Егором выдался напряженным — десятый класс, последний. Нужно не только институт выбрать, настроиться на вступительные испытания, еще и выпускной вечер обдумать: купить ребенку костюм (черный, серьезный, чтобы потом пригодился, или летний легкий?), белую рубашку с галстуком, туфли. Постоянно звонит председательница родительского комитета: то денег мало собрали, не хватит на подарки учителям, то требует речь приготовить от имени родителей и зачитать ее на последнем звонке. В суете Аганин не обратил внимания, что Егор стал часто спрашивать таблетки от головной боли. Ну, перенапрягся ребенок, итоговые контрольные по всем предметам, тяжело. Накануне первого экзамена Егор упал в обморок. Тогда Анатолий отправил сына в поликлинику. Невропатолог назначил длинный перечень анализов, и пока их обрабатывали, сын успел сдать историю. А назавтра позвонил уже главный врач и сказал, что направляет пациента на обследование в больницу. И без разговоров — положение серьезное. Но и тогда профессор не испугался — сыну 17 лет, с любой болячкой молодой организм справится. Носил шоколадные плитки медсестрам, яблоки больному…

Сегодня Егора выписали. И пока юноша собирал в сумку вещи, заведующий отделением пригласил отца к себе в кабинет.

Анатолий слушал, и ему казалось, что это не он — Аганин сидит в кресле, и говорит врач не о Егоре, а о чьем-то чужом сыне. Что значит — опухоль головного мозга, что значит — осталось жить полгода. Кому осталось жить полгода — его ни разу серьезно не болевшему мальчику?!

Профессор схватился за сердце.

— Неужели ничего нельзя сделать? — он пытался найти хоть какую-то искру надежды в глазах врача.

— В Москве такие операции проводят лишь в качестве эксперимента и результаты неутешительные. Читал в журнале, что ближе подошли к проблеме в клиниках ФРГ и США.

— Где? В Америке? — Аганин скорчил горькую гримасу. — Издеваетесь: туда я — обычный советский человек даже по турпутевке не попаду, а вы предлагаете сына их врачам показать?

Он привез Егора домой, всю дорогу пытаясь не выдать своим видом, что произошло. Анатолий решил, что не скажет парню ничего. Столько времени, сколько возможно. Перед выпиской старшая сестра выдала "утешительный приз" — упаковку ампул с болеутоляющим препаратом. Чтобы хоть немного облегчить семнадцатилетнему юноше предстоящие муки.