Книга Остров цветущих апельсинов - Джульетта Армстронг

Беспокойно ерзая на своем месте в углу зала аэропорта, Ирэн Мередит думала, что такой долгой ночи у нее никогда еще не было.

Да наступит ли вообще утро? А если наступит, появится ли твердое подтверждение отложенного вылета на Кипр?

Тем временем долгожданное сообщение уже не раз прозвучало по громкоговорителю, порождая надежды на то, что погода над Средиземным морем улучшается, неожиданные снегопады стихают. Но Ирэн слишком устала, чтобы радоваться, устала так, что теперь не могла заснуть.

Она взглянула на девятилетнюю Джози и позавидовала ее способности так легко погружаться в глубокий сон. Свернувшись в соседнем кресле, девочка выглядела милой и безмятежной; черные загнутые ресницы касаются щеки, блестящие темные локоны рассыпались в красивом беспорядке.

Но ведь Джози не испытала усталости и тревог, выпавших за последние месяцы на долю ее старшей сестры. Ее худшим испытанием была малоуспешная попытка скрыть от острых глаз тети Этель свой восторг от заманчивой перспективы покинуть ее и уехать с Ирэн на Кипр к своей незнакомой бабушке, о ласке и доброте которой она столько слышала.

Джози благословенно не ведала о мрачных предостережениях в адрес Ирэн, которыми щедро осыпал ее семейный адвокат мистер Блейк: об опасности оторваться от корней, потратить унаследованный в двадцать первый день рождения маленький капитал на, вполне вероятно, рискованное и даже катастрофическое предприятие. Девочке всего лишь пришлось перенести, не без героического стоицизма, взрыв горьких сетований тети Этель на безрассудное бегство от них с дядей Гербертом в благодарность за всю щедрость и доброту, проявленную к ним после смерти их родителей пять лет назад.

Тогда произошла одна ужасная сценка: дядя Герберт отложил газету и, глядя поверх очков, оборвал причитания тети Этель довольно резко для него:

– Этель, дорогая, не преувеличивай. Как-никак, мы слишком много получили по завещанию моего брата за все сделанное для племянниц.

Замечание так разъярило тетю Этель, что Ирэн пришлось увести ребенка из душной маленькой гостиной до начала громкой тирады насчет больших расходов, которых он, похоже, не замечает, причиненных девушками их бюджету из-за их себялюбия и скрытности.

Всегда скорая на язык тетя Этель недавно нашла свежий повод поязвить насчет «этого типа, Гая Косвея» – человека, за которого Ирэн собиралась выйти замуж и о котором после Рождества она ни разу не упоминала. Намеки на тщеславие и глупость девушек, положивших глаз на богачей – сыновей своих хозяев, не меньше! – воображая, что у них серьезные намерения, так и сыпались из нее.

Ответом на такие колкости могло быть только полное молчание, потому что по совершенно разным причинам ни тетя Этель, ни Джози не должны были узнать, почему закончилось «понимание» между молодыми людьми. А закончилось оно потому, что Гай наотрез отказался, чтобы после свадьбы Джози жила с ними.

Свой отказ он обосновал великой любовью к Ирэн. Гай хотел жену для себя – хотел ее свободной и счастливой, без девятилетней девочки на руках. Он утверждал, что ребенок прекрасно может остаться у дяди и тети. Или, если захочет Ирэн, он с радостью оплатит обучение девочки в первоклассном пансионе, ну и, несомненно, позаботится о достойных каникулах – и конечно, она сможет приезжать на уик-энды.

Ирэн не осуждала его. В свои двадцать шесть Гай не понимал, как сильно шок от смерти родителей в авиакатастрофе, а затем пять лет жизни с откровенно невзлюбившей ее тетей привязали девочку к старшей сестре.

– Но, Гай, я обещала, – объясняла Ирэн, – что по достижении двадцати одного года, когда я получу опеку над ней по завещанию отца, мы уйдем от тети Этель и заживем вместе.

– Тогда не делай этого, – сердито ответил он. – Девушка в двадцать один год связана маленькой сестрой. Это безумие, и, если ты действительно меня любишь, признай это и поищи более здравое решение проблемы.

При мыслях о Гае на глаза в который раз навернулись слезы – каким милым и нежным он был до тех пор, пока перед ними не встал вопрос о браке со всеми вытекающими отсюда последствиями. Его несчастное, сердитое, изумленное выражение лица, когда она заявила, что не оставит Джози.

Вдруг девочка пошевелилась в своем кресле, проснулась и тревожно посмотрела на Ирэн, словно ей передались тягостные мысли старшей сестры.

– Ирэн, я хочу есть. Уже утро?

– Еще нет, милая. И не говори так громко. Люди еще спят.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Не очень. А ты, Джози?

– Отлично. Только очень хочется выпить чего-нибудь горячего.

– Подожди до утра. Сейчас все закрыто.

Девочка тяжело вздохнула:

– По-моему, тетя Этель очень плохо поступила, не предложив нам термос, когда оказалось, что твой разбился. У нее их два. Даже три, с тем большим, что она выиграла на конкурсе.

– Не важно, тетю Этель уже не изменишь. У нас есть ячменный сахар. – Сейчас, когда они спаслись бегством, Ирэн могла отзываться о тете более благосклонно, чем обычно думала о ней.

– У меня есть идея получше! – Тихий мужской голос с легким иностранным акцентом заставил их резко поднять голову: рядом стоял высокий темноволосый мужчина с термосом. – Здесь остался прекрасный суп. Я наполнил термос перед закрытием ресторана. Присоединяйтесь. Томатный суп!

Джози выпрямилась и расцвела: тоненькая, бледная девочка.

– Томатный – мой любимый. Ирэн тоже его любит.

– Это хорошо. – Незнакомец улыбнулся старшей сестре. – Боюсь, вам придется делить одну чашку на двоих. – И затем добавил, глядя на Ирэн: – Если не возражаете, у меня есть дорожный ковер, которым я не пользуюсь.

Он вел себя так мягко и вежливо, что Ирэн не раздумывая приняла предложенный суп, хотя от ковра и отказалась. А когда Джози настойчиво пригласила незнакомца сесть рядом, Ирэн обнаружила, что поддерживает это приглашение улыбкой.

После горячего сестры почувствовали себя лучше, но если Джози почти тут же уснула, Ирэн, все еще усталая и взвинченная, так и не смогла сомкнуть глаз.

– Если вы не собираетесь спать, можно мне посидеть с вами еще немного? – осторожно поинтересовался молодой человек.

– Как хотите.

– Жутковато сидеть одному в молчащей и иногда храпящей толпе. Она чем-то напоминает современную символическую картину, изображающую людей в ожидании Страшного суда.

При этих словах по лицу Ирэн пробежала тень.

– Слишком близко к действительности, вам не кажется? О, я знаю, авиакатастрофы в наше время очень редки, учитывая неимоверное количество полетов. Но пять лет назад у Кипра разбились наши родители.