Книга Спелое яблоко раздора - Марина Серова

Возможно, что история эта не вызовет ни доверия, ни напряженного интереса, который априори должны вызывать детективные истории, но так или иначе я расскажу то, что было на самом деле, не стремясь ее приукрасить. Воспоминания об этом происшествии, безусловно, бросают тень на мою репутацию сыщика экстра-класса, которому под силу любые закавыки. Но иногда случается то, чего, как мне представляется, боится каждый сыщик, — столкновение со злодеем, которого ты не можешь ни одолеть, ни переиграть. Так случилось и со мной в тот раз.

Вообще же если я не скажу, что пребывала тогда в меланхолической расслабленности и даже больше — эллегической грусти, то далеко не все будет понятно. Однако мне кажется, что уже сложилось предвзятое мнение, будто я, Татьяна Александровна Иванова, только и способна, что палить из пушки, сидеть в засаде, крепко выражаться и пинаться, когда надо и не надо. Можно подумать, это и есть мой предел. Но ведь это же не вся правда обо мне!

Я женщина, и ничто женское мне не чуждо. Иногда мне тоже свойственно погрустить, особенно в длинные осенние вечера, когда ничто не спасает от ощущения одиночества и неустройства. Возможно, что именно погода так разлагающе действовала тогда на меня, а может, причина была куда банальнее. Возможно, я грустила и потому еще, что не так давно рассталась с человеком, который был или казался мне дорогим и необыкновенным. Ну и, безусловно, не обошлось без обычной причины для хандры — безработицы. В тот момент у меня уже с месяц не было никаких дел, и объяснить, с чем связано такое положение, я никак не могла. Впрочем, и не старалась. Нужно ли?

Не то чтобы моя жизнь представлялась мне полосатым парнокопытным, скорее — чередой волнообразных колебаний, и я вполне уже научилась пережидать периоды затишья. Средства на то, чтобы полениться в свое удовольствие, у меня еще имелись, вот я и ленилась, запивая грусть элитным кофе и заедая бутербродами, практически не отрываясь от чтения любимых авторов и просмотра любимых фильмов. Полагаю, картина не будет завершена, если я не добавлю, что — о, ужас! — мне не хотелось даже краситься и из дома я выходила только по самой крайней необходимости. Словом, я вполне невинно занималась самым любимым женским делом, то есть не делала ничего.

Но в тот день мне просто нужно было в срочном порядке пополнить запасы продуктов и сигарет, и, не очень-то уделяя внимание своему туалету, облачившись в джинсы и куртку, я отправилась в ближайший магазин. Нагрузив полную корзину, я встала в очередь к кассе и столкнулась глазами с высоким молодым человеком. На первый взгляд он показался мне несколько сонным, на второй — высокомерным, и только с третьего, более внимательного взгляда я поняла, что если в чем и можно было его упрекнуть, то не в сонливости и высокомерии, а скорее в привычке скрывать свои переживания, поскольку его отрешенный вид никак не соответствовал его яркому синему взгляду, которым он буквально пронизывал меня. Вспышка мгновенно получила ответную реакцию, и я почувствовала, что и в моих глазах появился и почти сразу потух огонек… интереса. Если быть честной, то не интереса вовсе, а желания. Я будто воочию увидела нас с ним в довольно пикантной ситуации. Нахмурившись, я отвела глаза и стала рассчитываться, все-таки ругнув себя за то, что из косметики на моем лице была только гигиеническая помада.

Однако, когда я отошла от кассы с покупками и чеком, этот странный человек снова возник рядом. Правда, на этот раз в его глазах не было и следа той вспышки, которая произвела на меня столь сильное впечатление. Ощущение после нее было такое, что я сразу поняла, осознала и могла констатировать с полной уверенностью: этот человек будет в моей жизни. Кем или чем? Вряд ли стоило спрашивать — не знаю. Но сейчас он стоял передо мной, высокий, молодой, светловолосый, с правильными скандинавскими чертами продолговатого лица. Одет он был одинаково небрежно и хорошо, что давало представление о нем как о человеке со вкусом, а нарочитая растрепанность его выгоревших волос сообщала о дороговизне стрижки. Он молча наблюдал, как я перекладываю продукты в пакеты, а я уже предчувствовала, что сейчас он заговорит, и даже приготовила свою самую лучшую улыбку. К моему огорчению, он не заговорил, то есть заговорил, конечно, но не в магазине, а уже на улице.

— Простите, — сказал негромко незнакомец с характерной ленцой в голосе, выйдя следом за мной. Я обернулась, изобразив удивление. — Вы не скажете, откуда мне знакомо ваше лицо?

Честно признаться, я была несколько шокирована таким банальным приемом. Мне показалось, что от такого денди можно и даже следует ожидать чего-то не такого шаблонного. Но, всмотревшись внимательнее в его лицо, такое сосредоточенное, серьезное, я с неподдельным удивлением обнаружила, что он, похоже, действительно пытается вспомнить, где мы могли встречаться. Но я ничем не могла помочь, потому что, имея профессиональную память на лица, непременно запомнила бы его, если бы мы виделись хоть однажды.

— Боюсь, что не скажу, — вздохнула я. — Не думаю, что наши с вами пути когда-то пересекались. — Для достоверности я пожала плечами.

— Странно, — все так же лениво проговорил он и прищурился, — но я все равно вас откуда-то знаю. Только вот вспомнить не могу.

— А это так важно? — Я не знала, что еще можно сказать в такой глупой ситуации.

— Мне кажется, да, — на полном серьезе ответил незнакомец. — Может, тогда вы напомните мне, чем занимаетесь?

— А чем занимаетесь вы? — невежливо поинтересовалась я.

— Пишу, — просто ответил он. — Давайте помогу вам с сумками.

На мгновение у меня мелькнула нелепая мысль: уж не воришка ли он и не удерет ли с моими продуктами, но он как-то по-домашнему взял их у меня и предложил:

— Давайте я вас провожу.

— Спасибо, — немного растерявшись, пробормотала я и продолжила после некоторой паузы: — А что вы пишете?

— Стихи, — лаконично ответил он, вышагивая рядом.

— Так вы поэт? — Я даже притормозила немного, потому что еще никогда в жизни не встречалась с живым поэтом.

— Меня можно назвать и поэтом, правда, сам я не люблю себя так называть, — пояснил он, остановился, посмотрел на меня сбоку и, переложив мои пакеты в одну руку, протянул свою большую ладонь: — Сергей Белостоков.

— Татьяна Иванова. — Я не без опаски коснулась его руки, и снова мгновенно повторилось видение пикантной ситуации, а само прикосновение отдалось приятным покалыванием внутри.

Я заглянула в его глаза и поймала ту молниеносную вспышку. Это уже была какая-то метафизика чувств!

— Подождите-ка. — Огонек в глазах Сергея потух, он прищурился: — Так это о вас я читал на днях статью? Вы — частный сыщик!

— Да, — кивнула я. — Меня можно называть и так.

— Теперь я понял, откуда мне знакомо ваше лицо, там была фотография. — Он сдержанно улыбнулся и добавил: — В жизни вы куда обаятельней.