Книга Невеста полуночи - Софи Джонсон
- Жанр: Книги / Романы
- Автор: Софи Джонсон
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Замок Блэкторн,
Шотландия, 1050 год
Юный Мерек Блэкторн подглядывал за старухой, согнутой в три погибели из-за горба на спине. Волоча ноги, она добрела до ворот замка и потребовала, чтобы ее впустили. Удивительно, но голос этого уродливого создания перекрывал шум толпы, скрип телег и цокот копыт по булыжникам.
– Эй! Меня зовут Бейахита. Я пришла поведать вам о берсеркерах.[1]
От слов горбуньи у Мерека по спине пробежал холодок страха. Мальчику стало не по себе, но все же он подвинулся ближе. Старуха препиралась с леди Нильсон, которой рассказчики часто скрашивали тоскливые зимние вечера. Дряхлая Бейахита оказалась сообразительнее других, поскольку выторговала еду и ночлег. Каждый вечер она рассказывала о берсеркерах, героях валлийских легенд, людях-оборотнях, которые в гневе теряли человеческий облик.
В безлунную ночь, когда после ужина детей уложили спать, Мерек выскользнул из комнаты, которую делил со сводным братом Дамроном и тремя кузенами. Стуча зубами от холода, он закутался в короткий плащ и прокрался в большой зал, где Бейахита уже начала свой рассказ. Несмотря на высохшее тело и дрожащий голос, она обладала удивительным красноречием.
– В полночь, в последний день июня в девятьсот сорок третьем году, родился крепкий мальчик, метко названный Граффидом.[2]Ребенок сделал первый вдох, а его мать испустила последний. Скоро выяснилось, что Граффид не такой, как все, – он мог слышать чужие мысли.
Старуха сделала паузу, ее пристальный взгляд нашел Мерека в самом темном углу сумрачного зала. Голос сказительницы окреп, она жестикулировала костлявыми руками.
– Обладая дьявольским нравом, Граффид в гневе не сознавал, что делал. На губах у него появлялась пена. Он выл словно зверь. Те, кто видел Граффида в эти минуты, прозвали его берсеркером, как наводящих ужас воинов Одина.
Когда Граффид вырос, то стал крупнее большинства мужчин. В жены он взял хрупкую деву по имени Элгин. Ее роды тоже пришлись на безлунную полночь. Вскоре она сошла с ума, поскольку считала, что Граффид украл ее ум. Женщина отказывалась есть и дрожала, когда приближался муж. Любящий супруг был в отчаянии. Однажды, когда Граффид приложил малыша по имени Энис к груди Элгин и на минуту отвернулся, несчастная, закричав, выскочила из кровати. Прижимая к себе ребенка, помчалась она на верх башни. Граффид погнался за ней. Когда он настиг ее, она уже готова была броситься вместе с новорожденным сыном вниз, на камни. Обожавший жену Граффид пытался оттащить ее от края. Она отчаянно вырывалась. Он только успел выхватить из ее рук малыша, и безумная прыгнула вниз, навстречу смерти.
Мерек, дрожа, вжался в стену, остальные, наоборот, подались вперед, потому что рассказчица перешла на шепот.
– Скоро поползли слухи, что, читая мысли жены, Граффид расстроил ее рассудок. Те, кто отваживался повторять эти разговоры, вскоре исчезали. – Старуха огляделась. С каждым словом ее голос звенел все резче. – Когда пропавших находили, тела их были будто растерзаны хищным животным.
Никто не замечал прятавшегося в тени Мерека, побочного сына Доналда Моргана и пленной валлийки Эниды из рода Тьюдров. И никто не обратил внимания, как вспыхнули глаза старухи, остановившиеся на нем. А Мерек заметил.
Каждый вечер горбунья рассказывала об очередном поколении проклятого рода. После Граффида она поведала об Энисе и Фаллоне, Гилбрайде и Лениде. У всех них жены родили в безлунную полночь, и все после родов сошли с ума и умерли. Пристальный взгляд старухи не отрывался от Мерека, который, содрогаясь всем телом, жадно слушал легенду.
Однажды ночью, когда лучины с треском угасли, Бейахита начала заключительный рассказ:
– Поговаривали, что в полночь, в последний день июня 1043 года, через столетие после рождения Граффида, родился еще один прямой потомок Граффида-берсеркера. Этот ребенок был обречен остаться без матери, едва появившись на свет, и погубить любую женщину, с которой он по глупости соединится. – Она захохотала как помешанная и ткнула костлявым пальцем в Мерека.
Бейахита назвала дату рождения Мерека. Это о его матери говорила она. Парнишка уткнулся лицом в толстый гобелен на стене. Он не хотел быть берсеркером! Он хотел быть обычным мальчуганом, как Дамрон, его сводный брат, любимчик матери и отца.
Он никогда не отдаст свое сердце женщине, никогда не будет любить!
Теперь Мерек знал, отчего умерла его мать.
Это он убил ее.
Замок Уиклифф,
Англия, 1073 год
Линетт разглядывала стоявшего перед камином мужчину. Он ниже ее ростом, грязные короткие штаны мешком висят на костлявой фигуре. Заляпанная накидка скрывает узкие плечи. Барон Томас Дарем имел три седых волосины на макушке, чуть больше зубов и вдобавок плохо слышал.
– Пресвятая Дева! Да он старше тебя, отец! – воскликнула Линетт. – Я думала, меня стошнит, когда он коснулся моей руки. Какой из него муж?! Нет! Я за него не выйду.
– Выйдешь. – Барон Уиклифф стиснул зубы, его глаза горели ненавистью. – И нечего притворяться беременной, это ничего не изменит. – Он ткнул пальцем в спрятанную под одеждой Нетты подушку. – Это уже десятый жених. Твои сестры устали ждать, когда ты найдешь подходящего супруга. Такого не существует. – Барон грохнул кулаком по столу и, брызгая слюной, проревел: – Мерзкая девчонка! Тебе уже восемнадцать! Скоро ты будешь слишком старой, чтобы соблазнить даже такого, как Дарем!
– Барон настолько же тощ, насколько Джеймс Хексем был жирен. – Линетт с отвращением поморщилась. – Каждый раз, глядя на меня, он пускает слюни через обломки черных зубов. Да еще пытается тискать мою грудь и болтает всякие непристойности.
Трясущийся старик искоса смотрел на Линетт водянистыми глазами. Она в ответ твердо смотрела на него.
– Я запрусь в своей комнате, пока он не уедет. Я не выйду за Дарема! Ни сейчас, ни потом.
– Выйдешь. Иначе твоя спина познакомится с моей палкой! – закричал отец. – Будешь сидеть на воде и черством хлебе, пока не образумишься.
Барон сдернул дочь со стула, чуть не повалив на землю. Потенциальный жених сиял от восхищения, будто они разыгрывали пьесу, чтобы развлечь его.
– У меня душа поет при мысли о постельных удовольствиях, – сказал Дарем. – Объясните малышке, что у меня серьезные намерения, милорд. Мы поженимся, как только у нее случится выкидыш. – Он загоготал было, но его беззубая усмешка сразу исчезла, когда барон за волосы вытащил упрямицу из большого зала.
