Книга Тень и звезда - Лаура Кинсейл

Лондон, 1887 год

Внезапно проснувшись посреди ночи, Леда вздрогнула. Только что ей снились вишни, а теперь все ее существо сковывал страх, от которого вмиг окаменели ее мышцы и тревожно забилось сердце. Затаив дыхание, она вглядывалась во тьму, пытаясь прийти в себя и понять, где сон, а где явь.

Вишни… Или, кажется, сливы? Кобблер[1]? Или пудинг? Или рецепт какого-то крепкого напитка? Нет, не то… Дамская шляпка, капор…

Леда закрыла глаза. В голову вернулись сонные мысли о том, чем лучше — сливами или вишенками — украсить шляпку, которую она сможет купить в конце недели, когда мадам Элиза заплатит ей дневное жалованье.

Шляпка была куда более безопасным и приемлемым предметом для размышлений, чем то, о чем ей необходимо сейчас подумать. О темной комнате и ее еще более темных уголках, а также о том, что именно могло пробудить ее от крепкого и столь необходимого ей сна.

Тишину ночи нарушало лишь тиканье часов и тихий шепот ветерка, проникающего в окно мансарды и несшего с собой запах Темзы вместо привычного запаха уксуса и всевозможных эссенций. Столь раннее лето, как ныне, обычно называли «королевским».

Леда ощутила сквознячок у себя на щеке. Из-за празднования юбилея ее величества вечерние улицы стали более шумными, чем обычно; толпы людей вышли на них, чтобы от души повеселиться. Особенно выделялись иностранцы, съехавшиеся сюда со всех концов света. Глядя на их тюрбаны и бриллианты, можно было подумать, что они только что слезли со своих слонов.

Сейчас шум наконец стих. В открытом окне Леда видела очертания своей герани, а на столе даже в ночной тьме можно было разглядеть целую кучу розового шелка, с которым она провозилась до двух часов ночи. Бальное платье следует доставить к восьми часам, подол должен быть подшит, а шлейф — украшен вышивкой. Сама Леда должна одеться и быть у задней двери дома мадам Элизы к половине седьмого. Платье она принесет в плетеной корзине. Одна из работниц наденет платье на себя, и Леда исправит все огрехи, прежде чем носильщик унесет платье.

Леда попыталась снова уснуть, но ее тело оставалось напряженным, а сердце продолжало сильно биться. Может, именно его стук смутил ее? А может, в ее крохотной комнатке есть еще кто-то?

Узнай мисс Миртл, как сильно Леда перепугалась при мысли об этом, она бы наверняка презрительно усмехнулась. Мисс Миртл вообще была отважной особой: уж она-то не оцепенела бы от страха в постели, слушая, как неистово колотится ее сердце. Наоборот, она, немедленно вскочив с постели, схватила бы кочергу, которую предусмотрительно укладывала каждый вечер рядом с изголовьем кровати. И все из-за того, что мисс Миртл всегда была предусмотрительной особой и готовилась к подобным ситуациям, что избавляло ее от необходимости в одиночестве обмирать от страха в темноте.

А вот Леда была совсем не такой и знала, что в этом отношении мисс Миртл ее бы не похвалила. Кочерга у нее, конечно, была, да только она и не подумала положить ее рядом с изголовьем перед тем, как лечь спать. Впрочем, чего еще ждать от дочери легкомысленной француженки!

Теперь Леда никак не могла решить, каким должен быть ее следующий ход и как убедить себя в том, что в комнате, кроме нее, никого нет. Решительно никого. Тени на стене — это всего лишь ее пальто и зонтик, которые она повесила на крючок месяц назад, после последнего прохладного дня в середине мая. Еще у нее был стол, на котором стояла взятая напрокат швейная машина, умывальник с тазом и кувшином…

При виде портновского манекена возле камина Леда на мгновение вздрогнула, но, приглядевшись, поняла, что сквозь плетеные торс и юбку можно разглядеть прямоугольную каминную решетку. Да, она видела все это, даже в темноте; ее кровать была придвинута к стене маленькой мансарды, и если только кто-то не свисает вниз с потолочной балки, как летучая мышь, она должна быть в комнате одна.

Леда закрыла глаза и тут же снова открыла их. Правда ли, что тень шевельнулась? И не слишком ли она велика для ее пальто? А разве в самом низу тень не похожа на мужские ноги?

Ерунда! Леда опустила веки, глубоко вздохнула и вдруг, отбросив простыню, закричала:

— Кто здесь?

Ответом ей была тишина.

Медленно поднявшись, Леда ступила босыми ногами на холодный деревянный пол, подошла к камину и схватила кочергу.

Теперь она чувствовала себя хозяйкой ситуации, и ничто не мешало ей вернуться обратно в постель. Положив на всякий случай кочергу на пол возле кровати, Леда натянула на лицо не раз штопанную простынку и погрузилась в глубокий сон.

Юбилей королевы взбудоражил всех и вся. Еще не рассвело, а Леда уже подошла к задней двери дома на Риджент-стрит, где девушки в мастерской склонились над шитьем с иголками в руках при свете газовых светильников. Можно было подумать, что большинство из них не ложились спать, и скорее всего так оно и было.