Книга Порабощенная - Вирджиния Хенли

Леди Диана начинала медленно возбуждаться. Несмотря на совсем ранний час, она уже забралась в постель, чтобы иметь возможность уйти с головой в книгу — ее любимое занятие. В последнее время в поведении Дианы произошли резкие перемены: она стала активно сопротивляться заведенным порядкам.

С ее губ сорвался легкий вздох, когда ей стали ясны намерения мужчины. Он не смирится с отказом, и по телу Дианы пробежала чувственная дрожь, когда она поняла, что отделаться от него не удастся. Он был властным и опасным брюнетом, именно таким, каким и должен быть мужчина, и она ощущала, как тает под напором его смелых заигрываний.

Соски Дианы затвердели, их начало ломить. Удивительно приятное ощущение возникло в самом ее сокровенном месте. Рука скользнула под рубашку и коснулась нежной молодой груди; дыхание участилось. Хотя Диана понимала, что ведет себя скверно, она мысленно отмахнулась от чувства вины, перевернулась на бок и выгнула спину, отвечая на его ласки.

Свеча внезапно погасла, и Диана непроизвольно чертыхнулась. Черт побери, надо же такому случиться в самом интересном месте главы! Она отняла руку от ноющей груди и захлопнула книгу о личной жизни короля Карла II, которую читала. Снова зажгла свечу, закончила главу и с тоской вздохнула.

Она бы предпочла жить в другой исторический период, а не в эпоху короля Георга. В ее время щеголи носили смехотворные напудренные парики, обмахивались веерами и красили губы. Почему она не родилась в средние века, когда загорелые рыцари штурмовали замки и похищали живущих там дам, или во времена Елизаветы, когда отважные королевские пираты не только захватывали сокровища, но и пленяли женщин? В период реставрации монархии кавалеры подражали королю Карлу, его дьявольски умелому обращению с дамами. Вот когда жизнь молодой семнадцатилетней леди была потрясающе увлекательна! Вот когда стоило жить!

Теперь же молодые люди подражают принцу Георгу, или Принни, как его называют в народе. Что это вообще за имя такое — Принни? Оно говорит само за себя — мягкий, глупый и придурковатый!

Наклонившись, чтобы задуть свечу, Диана на мгновение увидела свое отражение в большом зеркале. Разве не напоминает она готовый распуститься розовый бутон? Светлые, золотистые волосы шелковым каскадом струятся до бедер; фиалковые глаза блестят ожиданием; тело гибкое, ноги длинные, грудь полная и высокая. Но, увы, все это скрывает огромная ночная рубашка. Диана скорчила гримаску, но не потому, что рубашка была ужасной: ее злило, что это — приличное одеяние.

Бог мой, как она ненавидела все приличное! Именно приличие было той силой, которая двигала ее тетушкой Пруденс, и меркой, с которой она подходила ко всему связанному с жизнью Дианы.

Сэр Томас Давенпорт умер два года назад. Он оставил дочери Диане все свое состояние, огромную библиотеку и дом на Гросвенор-сквер. Но пока ей не исполнится восемнадцать лет, всем управляют опекуны — младший брат ее отца Ричард и его жена Пруденс, немедленно перебравшиеся на Гросвенор-сквер, чтобы присматривать за ней. И если до пятнадцати лет Диана была послушной девочкой, не расстававшейся с книгой, к семнадцати годам в ней стало нарастать своеволие, раздражающее ее ханжу-опекуншу.

Диана вздохнула, задула свечу и свернулась калачиком под одеялом, надеясь и во сне увидеть короля Георга в те годы, когда он еще был большим любителем женского пола.

Тетя Пруденс готовилась отойти ко сну и одновременно пилила мужа. Сборчатый воротник ее ночной рубашки был туго завязан под третьим подбородком, а накрахмаленный ночной чепец надвинут практически до бровей. «Оно и к лучшему», — подумал Ричард, сдерживая дрожь отвращения при одной только мысли лицезреть все ее пышные телеса.

— Я вовсе не собираюсь критиковать твою племянницу, Ричард. Но Диана снова отказалась от приглашения леди Селфтон, чтобы забраться в постель с этой ужасной книгой! Столько читать вредно для молодой девушки. Один Бог знает, что может быть в этих томах.

А Ричард между тем размышлял о том, как хорошо, что Пруденс с отвращением относится к интимной стороне жизни, а плотский грех — одно из самых страшных среди ее многочисленных табу. Разглядывая необъятную белую хламиду, прикрывающую его жену, он сухо подумал: «Даже странно, что она не надевает в постель белых перчаток, чтобы даже случайно не коснуться этой ужасной вещи!» Но тут его мысли вернулись к обсуждаемой теме.

— Библиотека брата стоит целое состояние. Я согласен: книги плохо на нее влияют. Я попробую найти покупателя на всю библиотеку.

Сэр Томас Давенпорт был председательствующим судьей, финансовым магнатом и видным ученым, которого король произвел в рыцари. Ричард знал, что Диана получила классическое образование и что отец обучил ее французскому, итальянскому и латыни.

— Дорогой мой Ричард, просто замечательная мысль! Книги не помогут ей найти подходящего мужа. Если пойдут слухи, что Диана — синий чулок, она так и останется старой девой. Я пытаюсь внушить ей, что следует скрывать свой ум во что бы то ни стало. Не понимаю, о чем думал твой брат, давая девушке такое неправильное образование. Это же просто неприлично! При упоминании о брате губы Ричарда сжались в тонкую линию. Жизнь чертовски несправедливая штука. Почему Томас поднялся так высоко, тогда как он, Ричард, так и остался стряпчим, едва сводящим концы с концами? И почему он оставил все Диане и ничего своему брату? Абсолютно ничего! Он прокручивал в уме сотни способов отобрать у Дианы хотя бы часть ее состояния, но девчонка слишком умна; следует найти такой вариант, который не вызвал бы ее подозрений.

Пруденс подошла к кровати, чтобы снять покрывало. Ричард развязал шейный платок. Она с тревогой взглянула на него:

— Ты ведь не собираешься ложиться, не так ли?

— Нет, нет, моя радость! Просто сменю платок. Мне сегодня предстоит развлекать клиента.

Пруденс облегченно вздохнула. Ричард понимал, что его жена совершенно точно знает, о каком клиенте идет речь и как он его собирается развлекать. Он и не сомневался, что она безмерно признательна ему за то, что он ищет этих развлечений на стороне, искренне полагая, что он очень заботливый муж.

Двумя часами позже Ричард спускался по ступеням, ведущим из борделя в игорный дом под названием «Столы фараона». Он только что славно потрудился с маленькой шлюшкой, которую с удовольствием называл Импруденс[1], а она звала его Дик.

На лестнице Ричарда догнал подвыпивший юноша, и он заговорил с ним:

— Там черт знает что творилось в одной из комнат! Едва не сбили меня с ритма.

Молодой человек сверкнул улыбкой:

— Ужасно, верно?

— Судя по звукам, ее пытали на дыбе.