Книга Рожден быть опасным - Дмитрий Самохин

…Ведь человечество было для него миллиардом жадно разинутых ртов. Он должен был просыпаться по ночам от ужаса. Это воистину чудовищный кошмар: миллиард разинутых пастей и ни одной головы!

А. и Б. Стругацкие. Хищные вещи века

На сегодняшний вечер этот стакан виски был третьим, но не последним, хотя далее задерживаться в баре, декорированном под старину, я не намеревался. Слишком рискованно. Я проторчал в этом дикозападном заведении больше двадцати минут, хотя в моем формате дольше десяти задерживаться нельзя, а пятнадцать — так просто опасно. Но мне было на все наплевать. Сколько себя помню, всегда от кого-то приходилось убегать, однако в один прекрасный момент мне это надоело. Как это достает, когда в каждом прохожем ты видишь убийцу и начинаешь прикидывать, как быстрее, чем он, и качественнее избавиться от головной боли.

Выкинув на барную стойку десять кредиток одной бумажкой, я, не дожидаясь, пока она исчезнет, поднялся и почувствовал, как пол слегка качнулся под ногами, будто я вновь оказался на палубе круизного теплохода, совершающего кругосветное путешествие, на котором мне удалось в относительном спокойствии отдышаться три дня, пока меня не засек один из агентов службы безопасности и не высветил мою фотографию по компьютерной полицейской сети. В порту Бангкока меня уже ждали, но им ничего не досталось, кроме повесившегося теплоходного агента.

Я сделал три неуверенных шага к двери, которая двоилась на экране моего восприятия, и вдруг вспомнил, что забыл свою шляпу «а-ля гангстер» на стойке бара. Я повернулся к ней, протянул руку и, пошатнувшись, почувствовал пальцами колебание воздуха. У меня на глазах шляпу разорвало в клочья автоматной очередью, которая сняла по пути двух посетителей, изрядно набравшихся и безымянных. Теряя опьянение, как мелочь из дырявого кошелька, я прыгнул за стойку, выдергивая из кармана «Игл» сорок пятого калибра. Пушка, выстрелом из которой можно стену бетонную пробить. Убойная вещь. Она обошлась мне в тысячу кредиток и не раз выручала из передряг.

Агентов, пришедших за моей жизнью, я заметил в барном зеркале между бутылками. Вернее, не их, а отражения, но и этого было достаточно, чтобы сориентироваться и просчитать свое дальнейшее поведение.

Проползая под стеклянным ливнем от разбиваемых пулями бутылок, я наткнулся на что-то мягкое, что не преминуло на меня зашипеть женским голосом и обвинительным тоном заявить:

— Ты сломал мне ноготь, урод!

— Скажи спасибо, что голову не проломил, — процедил я, скорее для себя, чем для ее ушей, но девушка меня услышала и тут же отозвалась, словно подтверждая известную поговорку: «Дай бабе повод, и болтать она будет до конца света».

— Ой, спасибо, ну, надо же какой благородный нашелся, может, тебе еще и бабок отмаксать за такую щедрость, твою мать?!

Я промолчал, выжидая мгновение, когда стрекот автоматов затихнет. По моим расчетам, патроны в обоймах у них уже должны были кончиться. И я оказался прав.

Я выкатился из-за стойки по стеклу, распарывая на себе одежду, держа пистолет на вытянутых руках перед собой. Мое появление для трех стройных, одинаковых с лица «людей в черном» было неожиданным и смертельным. Выучка их подвела. Видать, совсем недавно на службе.

Двумя кашлями «Игла», особо не прицеливаясь, я размозжил головы двум из них, а третьему разнес в клочья шею.

Просканировав взглядом пространство бара, я отметил, что больше агентов нет, и вскочил на ноги.

— А меня ты оставишь на растерзание этим обезьянам, супермен, — раздался позади меня голос девушки, поднявшейся из-за стойки. Она обворожительно мне улыбнулась и приоткрыла разрез платья, так что мне стала видна ее грудь, что не оставляло сомнений в отношении ее намерений.

Не обратив внимания на ее прелести, я бросился ко входной двери.

Женщина для меня в сложившейся ситуации — это лишний балласт, сковывающий мои движения и дающий агентам, рыскающим за мной по всему земному шарику, добавочные очки.

У входной двери я наклонился к телу мертвого агента с дыркой в гортани и вырвал из его рук миниавтомат «Шмель» четвертого поколения. На поясе у агента нашлись две запасные обоймы. Перезарядив автомат, я, не оборачиваясь, покинул разгромленный бар.

Улица встретила меня сплошным огнем, в котором был лишь один просвет, куда я, не мешкая, и нырнул, отметив краем глаза, что на воздухе меня пасут еще трое агентов в штатском, то есть «в черном». По пути я снес мусорный бак, который негромко рванул заложенным зарядом взрывчатки, перекинулся через корпус мерса, припаркованного у кабака, и из-за капота открыл шквальный огонь из «Шмеля», успев пожалеть, что не прихватил второй автомат, благо ситуация позволяла.

Я скрываюсь уже тринадцатый месяц, и никогда еще ко мне так близко не подбирались.

Восемь месяцев назад я, по собственному желанию, вопреки воле своих тюремщиков, покинул клинику, где я содержался с тех пор, как потерял память. В этой клинике, помимо меня, находилось еще двенадцать пациентов. Я был тринадцатым. Нас лечили и проводили над нами опыты с применением новых лекарственных препаратов против амнезии — так нам говорили. Так нам лгали. И мы им верили, пока постепенно на опытах не стали пропадать наши товарищи. Утром их уводили люди в белых халатах, к вечеру они не возвращались.

Из тринадцати пациентов остались в живых к концу месяца лишь двое: я и Рустам. Нас все так же водили на опыты, все так же пичкали лекарствами, и все так же мы в обязательном порядке два раза в неделю посещали психолога, который надоедал глупыми вопросами и заставлял рисовать. Для чего ему понадобились мои психоделические рисунки, я не ведаю.

Однажды вечером мне удалось подслушать разговор. Его вели между собой двое врачей в экранированном кабинете, который мне поручили прибрать. Я замешкался и оказался спасен. Мне удалось узнать такие факты, которые перевернули весь мой мир, все мое представление о происходящем. После того как врачи разбрелись по своим делам, мне удалось выбраться из комнаты и добраться до палаты, которая сверкала белыми стенами и пустыми застеленными койками, как в покойницкой. Я хотел предупредить Рустама и выработать совместно план дальнейших действий. Но Рустама в палате не было. И койка его оказалась заправленной, что могло означать лишь одно: предупреждать уже поздно, а план мне придется разрабатывать в одиночку.

В ту же ночь я напал на медбрата, которому с легкостью, достойной бойца кунг-фу, свернул шею, хотя и не намеревался этого делать. Я думал, что уложу его, выведу из сознания, но никак не убью. Не рассчитал сил, и треснули позвонки, сворачиваемые на сторону. У медбрата я забрал идентификационную магнитную карту, которая позволила мне безопасно покинуть стены больницы, почему-то обнесенной бетонным забором с крученой колючей проволокой поверху и оборудованной двумя контрольно-пропускными пунктами, где пригодилась похищенная магнитная карта. Также в карманах халата у медбрата я нашел компактный иглопистолет, выстрелами из которого я усмирил восемь человек охраны на последнем КПП. Они засуетились. Видно, все-таки сообразили, как подозрителен медбрат, который в середине своего дежурства попытался покинуть рабочее место. Охранники даже не успели взяться за оружие, когда я в упор расстреливал их из иглопистолета. Не все из них смогли выжить в том прорыве. Капсулы, которыми я стрелял, содержали концентрированные дозы снотворного. Те из охранников, кому достались три-пять капсул на тело, навсегда остались на попечении государства, которое было обязано бесплатно похоронить своего служащего, погибшего на боевом посту, и оплатить безбедную жизнь его семейству.