Книга Сторожевые волки Богов - Олег Маркелов

И пусть помят доспех и затупился меч,

Но есть еще и кулаки и зубы.

Мы выстоим, прорвемся, не уроним честь,

И вновь для нас споют победно трубы.

И заревет толпа, героев принимая тех,

Чей путь был кровью щедро окроплен и болью.

Вино и золото, почет и с девой сладкий грех

Ждет каждого из нас за выбор ратной доли.

Хелгмар

– Чертовы алатырьцы! – Сададдин Асади отключил визор, на котором просматривал подборку последних новостей, и отшвырнул пульт на гигантский диван, занимающий в достойном такой габаритной мебели зале центральное место. – Они казнили Роберта Борна!

Сададдин выглядел явно моложе своих лет – стройный и мускулистый мужчина с холеными руками и мужественным красивым лицом, в чертах которого лишь очень отдаленно проявлялись восточные черты. И если бы не обилие седины в волосах, ему вряд ли кто-нибудь дал больше сорока лет. Да и то с большим натягом. Возможность любить себя и уделять достаточно времени себе любимому, позволяющая обмануть годы, приходит чаще всего с деньгами. А у семьи Асади в этом никогда не было недостатка.

– Таковы их законы, господин, – возразил стоящий за спиной хозяина высокий худощавый мужчина, во внешности которого, в отличие от Сададдина, безошибочно угадывалась принадлежность к арабским кровям. – Берн знал, чем рискует, и благополучно переоценил свои силы. Нельзя засовывать голову в пасть крокодилу, если ты хоть немного боишься. Любая упавшая со лба капля пота лишит тебя жизни. Государство Алатырь не то место, где можно пытаться неправедно приумножить деньги, добытые столь же неправедным путем.

Высокого араба звали Ахмад Джами, и он, как и его отец, верно служил семье Асади советником, управляющим и черт знает кем еще, являясь, одним словом, правой рукой Сададдина. Тонкие черты придавали его лицу жесткость, граничащую с хищностью. Аккуратная тщательно подстриженная бородка, тонкие усы, черные, как смоль волосы и темные глаза лишь дополняли общее впечатление. В его сухом, но стройном теле также виделась сила. Только сила эта была совсем иной, чем у его хозяина. Не холеность и очевидная мускулистость преуспевающего и изнеженного горожанина, а скорее долгоиграющая сила привыкшего к тяготам туарега. Ахмад принес хозяину сводку финансовых отчетов и терпеливо дожидался, когда Сададдин закончит смотреть визор. Прерывать хозяина оказалось бы полной глупостью, потому что именно из новостных сводок частенько поступала информация, серьезно влияющая на какой-то из аспектов бизнеса семьи Асади.

– Алатырьцы вконец зарвались, – продолжал возмущаться Сададдин, несколько раз пересекавшийся в своем бизнесе с казненным Робертом Борном и оставшийся этим сотрудничеством весьма доволен. – Мы не во времена дикарей живем. Где это видано, приговорить крупного бизнесмена не к штрафу или сроку заключения, а к смертной казни.

– Государство Алатырь – единственная страна, в которой не ратифицирован международный договор о полной отмене смертной казни. Они всерьез блюдут свои законы, а законы эти весьма суровы. Даже Союз Исламских Республик ратифицировал этот договор, хотя их законы основаны на понятиях исламского права хоть и являющегося носителем добра, но достаточно жесткого…

– Ты мне решил о шариате рассказать? – нахмурился Сададдин, поворачиваясь к своему советнику. – Ты не забыл, что я не мусульманин? У меня есть один бог, и имя его ты знаешь. Деньги правят миром.

– Я рад, что мой отец не дожил до этих дней, когда мне приходится служить неверному, отвернувшемуся от веры своих предков, – закатил глаза к потолку Ахмад.

– Прекрати, – отмахнулся Сададдин, забирая протянутую сводку. – Мой дед эмигрировал в Федерацию Объединенных Наций потому, что уже тогда верил в деньги больше, чем во что-либо еще. Мой отец молился Аллаху, живя в этой стране, где собрались все религии со всего мира. Но эта страна не слишком-то любит мусульман, хоть и старается официально им улыбаться. Мне намного проще жить так, как я живу. И не агитируй меня больше, ты не ахун. А Борн, кем бы его ни называли, принес нам столько денег, что я готов причислить его к лику святых.

Ахмад фыркнул, словно рассерженный кот, но возражать хозяину не стал, не из-за страха перед ним, а из-за понимания, что сейчас этого человека ничто не переубедит в правильности выбранного им пути.

– А откуда такое странное название – Государство Алатырь? – поинтересовался Сададдин через пару минут изучения сводки.

– Это название какого-то камня, имеющего мистические и целебные свойства, – пояснил Ахмад, к удивлению своего хозяина частенько дающий разъяснения на интересующие того вопросы. – Означает что-то вроде «источник земной силы» или, как говорят, «пуп земли».

– Источник силы? Греческий, что ли?

– Русский. Основной демографической образующей Государства Алатырь во времена завершающей стадии Всемирной Войны явилась Россия.

– Чертовы русские! – высказал свое отношение Сададдин. – Мои предки воевали с русскими.

– Твои предки, господин, воевали и с теми, кто создал Федерацию, – возразил с усмешкой Ахмад. – Они воевали со всем миром.

– Насколько я знаю, твои предки тоже не остались в стороне, – напомнил Сададдин. – А как русские на Марсе смогли стать основной, как ты там сказал, образующей?

– Там была огромная колония русских, которая и превратилась в самостоятельное государство. А так как русские построили на Марсе мощную структуру военно-промышленного и военно-исследовательского комплексов, то теперь, вполне закономерно, все вынуждены считаться с самым мощным флотом, принадлежащим алатырьцам, и самыми подготовленными частями регулярной армии. В конце войны, когда дело пошло к образованию Государства Алатырь, та часть русских, которая не приняла создание Евразийской Империи и возрождение монархии, переметнулась в Алатырь в поисках демократии и свободы. Только произошло все наоборот. В Империи сейчас демократия и свобода, а в Государстве Алатырь самая развитая и эффективная сеть спецслужб. Ну и законы такие, что…

– Про законы я уже сегодня достаточно слышал, – поднял руку в останавливающем жесте Сададдин. – Тебе бы учителем работать. А ты свой талант зарываешь, работая у меня в советниках.

– Свой талант я не зарываю, а продаю неверному который нарушил все возможные законы морали и шариата, – ответил Ахмад, наравне с преданной службой хозяину привыкший еще и честно высказывать свое мнение. Видимо, атмосфера демократии Федерации Объединенных Наций действовала и на него, хоть и в меньшей степени. – Не видать мне джаннам. Когда начнут допрос свой Мункара и Накира, что смогу я сказать в свое оправдание? Что служил верой и правдой господину, выполняя завет отца? Но господин сам служит Иблису. Джаханнам ждет меня…

– Тебя ждет совсем скоро твой молитвенный коврик. Поэтому постарайся прекратить свои причитания и давай закончим с этой сводкой, – прервал советника Сададдин. – Мне непонятна вот эта графа…