Книга Берег Красного Гора. Книга первая. Тени Марса - Алексей Корепанов

В то время пусть заговорят камни... пусть откроются тайны непостижимого.

Мерлин

* * *

Утро было пасмурным, но теплым. Трава на лужайке перед домом еще не успела пожухнуть от летней жары, и при виде этой влажной от росы, такой родной, домашней, привычной зелени она ощутила легкий укол в сердце. Словно чей-то холодный коготок высунулся на мгновение — и тут же спрятался. В шезлонге у сетчатой ограды лежала раскрытая книжка с яркими рисунками — это Мэгги вчера оставила ее там, убежав в дом смотреть мультфильм. Отсюда, с крыльца, картинки выглядели просто разноцветными пятнами, но она знала, что это за комикс. Она сама купила его дочке два дня назад, когда они ездили в торговый центр, а потом ели мороженое на набережной Теннесси. «Кот Победитель на Планете Чудес». Отважный кот, с легкостью выходящий целым и невредимым из любых переделок.

Вчера вечером Мэгги долго не могла угомониться, капризничала, и только довольно резкое замечание бабушки о том, что шестилетним девочкам просто непозволительно так себя вести, более-менее привело ее в чувство. Она еще немножко похныкала, поворочалась в постели — и наконец затихла. И до сих пор не проснулась. Как, впрочем, и ее бабушка.

Она уже выехала со двора на улицу на подержанном «форде» матери и, остановившись у тротуара, вышла из машины, чтобы закрыть ворота, — и в это время дверь соседнего дома распахнулась и на крыльцо выбежала Пенелопа, огненно-рыжая полноватая женщина лет сорока, давняя напарница матери в воскресных прогулках по парку с обязательной чашечкой кофе на террасе у Теннесси и не менее обязательным бисквитом.

— Доброе утро, Фло, — слегка запыхавшись, произнесла она, поравнявшись с автомобилем. Одета она была явно не по-домашнему, — короткая светлая блузка навыпуск и белые брюки, туго облегающие широкие рубенсовские бедра, свидетельствовали о том, что Пенелопа не намерена в ближайшее время сидеть дома у телевизора или заниматься кулинарией.

— Привет, Пен, — ответила Флоренс, управившись с воротами и возвращаясь к «форду» цвета вишневого варенья. Пенелопа была старше лет на пятнадцать, но они давным-давно обходились без особых церемоний, еще с тех пор, когда этот старый дом, дом матери, был и ее домом и отец еще не удрал на Западное побережье, променяв их на толстозадую и грудастую то ли официантку забегаловки, то ли продавщицу попкорна, которую черт принес сюда, в Чаттанугу, погостить у тетки...

— Ты куда-то по делам, Фло? — Пенелопа одернула блузку, и было видно, что ей не хочется навязываться, но что поделать — обстоятельства.

— Не то чтобы по делам — так, кое-какие покупки. Я ведь завтра улетаю в Юту... надолго... Оставляю Мэгги с мамой. У тебя какие-то проблемы, Пен?

— Если бы ты меня подбросила до больницы... Тебе ведь в ту сторону, да?

Наверное, не так уж и много наберется в мире людей, чья жизнь годами и десятилетиями являет собой образец безмятежности и счастья; несравненно больше таких, кто скрывает в шкафу какой-нибудь скелет. Она знала, что Пенелопа отнюдь не исключение. Она когда-то заглянула в шкаф Пенелопы, в потаенный дальний шкаф, — и увидела оскал черепа и желтые кости... Со временем скелеты только прибавлялись.

Муж от Пенелопы не удрал, пустившись в странствия, подобные Одиссеевым, — она сама рассталась с ним, оставшись с сыном. Периодически появлялись в ее доме и другие мужчины, кто постарше, кто помоложе, но почему-то надолго не задерживались — значило ли это, что рыжим не особенно везет в жизни? Сын ее рос замкнутым и отчужденным, и, кажется, были у него серьезные проблемы с наркотиками, и занимался он не совсем понятно чем. А вчера, сказала Пенелопа, хмурясь и продолжая нервно одергивать блузку, забрал машину и укатил куда-то, и до сих пор не вернулся, хотя и обещал. Потому что прекрасно знал — ей, Пенелопе, нужно в больницу.

Это был еще один скелет из мрачного шкафа соседки. Больная мать, которую уже не один год пытались вернуть к полноценной жизни врачи городской клиники Святого Марка. Ретроградная амнезия, потеря памяти — последствие страшной автокатастрофы, в которую мать злосчастной Пенелопы попала, возвращаясь на автобусе из Ноксвилла, от сестры. Был дождь и туман, и ей еще повезло, если это можно назвать везением, — из тех, кто ехал тем утренним рейсом вместе с ней, выжили только семеро...

— Если ты торопишься, тогда ждать не надо, — продолжала Пенелопа, не переставая издеваться над блузкой. — Как-нибудь доберусь, не в пустыне же...

— Ну что ты, Пен, — сказала Флоренс и открыла дверцу. — Я как раз в те края. Садись.

— Ой, сейчас, только сумки возьму. — Пенелопа, тряхнув своей роскошной пламенеющей гривой, чуть вперевалку поспешила к дому, и ее полные ягодицы крутыми волнами ходили под обтягивающей тканью брюк, вот-вот, казалось, готовых лопнуть от такого неудержимого напора. — Я быстро, — на ходу обернувшись, заверила она. — Спасибо, Флосси!

Соседка скрылась в доме, а она в ожидании сидела за рулем и рассматривала себя в узкое зеркало, прикрепленное над ветровым стеклом. Мимо проезжали редкие пока авто, деревья застыли в безветрии под пасмурным небом — и что-то вновь кольнуло в сердце, слабо, но ощутимо, словно где-то вдали, за тысячи миль, вгонял иголки в куклу злобный колдун.

...Соседка расставила свои сумки на заднем сиденье и сама устроилась там же и что-то говорила, что-то о сезонных скидках, — но она почти не слушала Пенелопу. Автомобиль катил по пустынным улицам, и светофоры на перекрестках спросонок недоуменно моргали разноцветными глазами. Проехав по мосту над серой и тоже какой-то то ли сонной, то ли тоскующей рекой, неторопливо несущей свои воды в дань далекой Огайо, вишневый «форд», купленный когда-то еще отцом, добрался до центральной части города — здесь жизнь бурлила уже вовсю, будто в этих кварталах и не было ночи.

На одном из поворотов ее подрезало такси, заставив резко затормозить, — смуглокожий водитель, наверное, из тех, с Ближнего Востока, даже не оглянулся, а Пенелопа разразилась нелестными замечаниями в его адрес.

— Если он так же трахается, как водит, толку от такого мало — слишком тороплив, — завершила она свою филиппику и принялась собирать с сиденья выпавшие из сумки апельсины.

Много машин и много людей, подумала она, невольно улыбнувшись финальному пассажу Пенелопы. И шум моторов, и чьи-то разговоры, и грохот отбойных молотков — начало лета, пора дорожного ремонта. Люди... Толпы, потоки людей... А совсем скоро будет тихо и малолюдно — там, у нас, в пустыне на юге Юты. А потом будет еще тише и еще малолюдней — уже вдалеке и от Юты, и от Хьюстона, и от Флориды... В далеком далеке. А мама, Мэгги и Саймон будут думать, что она все еще здесь, совсем рядом, на базе в уютной пустыне...

Конечно, тяжело расставаться с дочкой — не на месяц и не на два... почти на полтора года!.. Но такой шанс выпадает раз в жизни, и если не воспользуешься им — будешь корить себя до самого окончания земного пути... а может быть, и после, переселившись в Тонкий мир, о котором все чаще и чаще говорят не только малотиражные оккультные издания, но и вполне серьезные ученые... Упустить такой шанс — все равно что добровольно отказаться от главного выигрыша в лотерее, от самого-самого главного суперприза.