Книга Рысь. Секутор - Андрей Посняков

…Гибели он заслужил. Ненавистен мне смерти виновник.

Кары ль не будет ему? Он живой, победитель, надменный…

Публий Овидий Назон. Калидонская охота

– Да кто так машет мечом, ленивые твари?! Вы ж не комаров отгоняете, глупое отродье бродячих собак, вы сражаетесь! Сражаетесь – не для себя, а для почтеннейшей публики, которой совсем не интересно смотреть на ваше гнусное мельтешение! А ну, подошли сюда, оба!

Рысь и его напарник, иллириец Тирак, послушно положили деревянные мечи на тщательно посыпанную песком арену – учебную арену, с одной стороны огражденную глухим высоким забором, с других – стенами казармы, амбаров и прочих строений, сложенных из красного кирпича.

Вокруг не прекращался стук деревянных мечей – молодые, коротко остриженные парни, такие же, как Рысь и Тирак, продолжали битву, проходящую под чутким присмотром опытных старых бойцов. Попробовали бы они не продолжать! Уж отведали бы бича Лупуса, мало б не показалось. Как не показалось сейчас Рыси, когда плеть Лупуса со свистом опустилась на его обнаженные плечи. Словно раскаленным прутом обожгло! Тут же бич просвистел и над иллирийцем. Тот вздрогнул – и это не понравилось Лупусу, от души подарившему несчастному парню несколько лишних ударов, каждый из которых глубоко рассекал кожу.

– Взяли деревяхи, – кивнув на мечи, глухо распорядился Лупус. Огромный, с выпяченной нижней челюстью, с вечным оскалом и звериным взглядом, он чем-то напоминал злобного волка, отсюда и прозвище Лупус – Волк, которым его обладатель очень гордился.

Оба юноши – худощавые, но сильные, жилистые, ловкие, только Тирак темноволосый, кареглазый, а Рысь, наоборот, с волосами светлыми, как спелая пшеница, и небесного цвета глазами, – понурившись, подобрали мечи, снова встали в стойку, закружили друг перед другом, выбирая момент для удара. Иллириец не выдержал первым – издав устрашающий вопль, прыгнул вперед, целя острием меча в грудь соперника. Рысь отклонился в сторону, отбил и в свою очередь нанес целый ряд ударов, стремительных и быстрых, как атака змеи. Тирак отпрянул, закусил губу, пропустив пару-тройку уколов, – были бы мечи настоящие, давно бы уже упал на песок, валялся бы в луже собственной крови…

И снова ожгло спину! И еще раз, и еще…

– Тупой ублюдок! Ослиный выкидыш! – рассерженно орал Лупус. – Сколько раз тебя учить, тварь, удар должен быть красивым! Дай мне деревяху!

Он выхватил оружие иллирийца, яростно оттолкнул его в сторону и, грозно посмотрев на Рысь, повелительно произнес:

– Ну?!

Юноша поднял меч и, глядя словно бы сквозь глаза Лупуса, с быстротой молнии проделал несколько выпадов… отбитых соперником этак не спеша, походя и, надо признать, красиво. Рысь отпрыгнул назад.

– Ретиарий, – презрительно сплюнул Лупус. – Видно, не будет от тебя толку в секуторах, будешь бросать сетку да услаждать своим смазливым видом старых тупых матрон.

Рядом обидно захохотали. Рысь не оглядывался, лишь краем глаза увидел подошедших ближе Энея и Плавта – тренеров-надсмотрщиков, таких же, как и Лупус.

– Напрасно ты определил в секуторы этого парня, Лупус, – сквозь зубы произнес Эней, чернобородый эпирец, смуглый, как обожженное дерево.

Римлянин Плавт усмехнулся и, скрестив на груди руки, принялся молча наблюдать за продолжением боя. Красивое, покрытое шрамами лицо его с темной, аккуратно подстриженной бородой не выражало никаких эмоций, только вот глаза недовольно щурились – это ведь именно он, Плавт, Марк Домиций Плавт, бросивший когда-то все ради славы гладиатора, посоветовал ланисте определить светловолосого новичка в тяжеловооруженные секуторы, каким был когда-то и сам. Рысь показался ему выносливым и сильным, правда тощим, но это ничего – были бы кости, а мускулы нарастут. Тем более, что почти все остальные новички были каким-то хилыми – явные ретиарии, и зачем только ланиста таких купил? Вооруженных трезубцем и сетью ретиариев Плавт, как и все другие тяжелые гладиаторы, презирал. Не воины – шуты-пенгиарии. Правда, и среди ретиариев попадались опасные соперники, но все же, все же… Бегать, прыгать, уклоняться, размахивать сетью, чтобы затем нанести подлый удар, – как-то не по-мужски все это. То ли дело – секуторы, носящие сверкающий шлем с гребнем, похожим на рыбий плавник, и забрало с маленькими дырочками, чтоб не проник трезубец. Не то что уже порядком подзабытые мирмиллоны, у которых забрало почти открытое, из тонких железных прутьев, так ведь мирмиллоны и не сражались с ретиариями. Тяжелый прямоугольный щит с краями, обитыми бронзой, наголенники-поножи, доспех на правой руке, острый короткий меч гладиус – вот оно, вооружение истинных героев, купающихся в лучах славы!

Римлянин посмотрел на Рысь: тот уже довольно долго отмахивался мечом от наседавшего Лупуса – опытнейшего бойца, другим новичков и не доверяли. Лупус, кажется, уже был достаточно разъярен для того, чтобы уложить тщедушного – пока еще тщедушного, ведь парню наверняка не было еще и шестнадцати, – соперника. Уложить даже таким, деревянным мечом, лишь только знать, куда и как ткнуть, – Лупус знал, а Рысь…

А Рысь не видел никого, кроме соперника, и даже уже не соперника – врага! Не ветеран-гладиатор Лупус был сейчас перед ним, а вождь ободритов, рыжебородый Тварр, чья шайка, незаметно подплыв на нескольких ладьях, за одну ночь уничтожила весь род Рыси, перебив мужчин и захватив в плен детей и женщин, коих потом продали в рабство в далекую колонию Агриппина.

Рысь и его род жили на берегу огромного озера-моря, прозывавшегося Нево, жили мирно, занимаясь охотой и рыболовством. Мать Рыси Невдога была из местного племени весь, отец же Доброй – из склавинов, все чаще селившихся около Ладоги и озера Илмерь. Ободриты напали ночью, не побоялись мелей, видно, кто-то из них знал путь – напали сразу с нескольких сторон, перебрались через частокол, да и частокол ли то был? Так, от зверей только. Никогда еще не приходили с кормилицы Ладоги лихие люди. Вот, пришли… Рыси тогда не было и тринадцати, впрочем, отец – один из самых уважаемых вождей – хорошо учил его воевать и охотиться, и немало врагов нашли свою смерть от стрел юноши. Нашли бы и еще больше, если б не Тварр, с рычаньем распявший на полу хижины Добронегу – старшую сестру Рыси. Уже догорало селище, и кровавые отблески пламени отражались в черной воде озера, а ветер уносил удушающий дым за холмы, покрытые густым лесом. Услыхав отчаянный крик сестры, Рысь спрыгнул с дерева, выхватывая из-за пояса узкий, подаренный отцом кинжал, ворвался в хижину и увидел перед собой широкую спину одного из врагов – как выяснилось позже, самого вождя, Тварра, а за ним – распростертую на полу сестру, с которой ободриты со смехом срывали одежду. Оправдывая свое прозвище, Рысь прыгнул на врага сзади, вождь ободритов вздрогнул, обернулся через плечо и с презрительной усмешкой отбросил парня к стене, словно щенка. И свет померк в глазах Рыси. Правда, темнота была не долгой, юноша быстро очнулся, бросив на врагов обжигающий взгляд, полный нешуточной обиды за то пренебрежение, которое ободриты оказали ему – отбросили к стенке, словно нашкодившего котенка, даже не посчитали за соперника. Вот это унижение!