Книга Вышка для бизнесмена - Алексей Макеев

Полковник милиции – точнее, теперь уже полиции – Лев Иванович Гуров проснулся, но глаза открывать не спешил. А что? Имел право поваляться в свой выходной день. Не так-то часто они у него и выпадали. Он прислушался к своим ощущениям, и они ему категорически не понравились – во рту вкус стоял такой, словно он портянки жевал, в левом боку поселилась непонятная тупая боль, плюс ко всему явно была, пусть и небольшая, но температура.

А объяснение всему этому было очень простое: вчера в пятницу его жена Мария Строева, между прочим, народная артистка России, правда, больше известная, как театральная актриса, хотя и в кино она не без успеха снималась, в ультимативной форме потребовала, чтобы он выполнил свой супружеский долг, и имелся в виду совсем не секс. Он должен был явить себя народу, то есть забрать ее со съемок.

– В конце концов, есть у меня муж или нет? – ласково поинтересовалась она.

Требование было законным – не так-то часто они вдвоем где-то появлялись, и он согласился.

День на службе у него выдался суматошный – в писанине погряз, потому что чем выше у человека должность, тем больше ему приходится оформлять документов, но он поднапрягся и успел к жене вовремя. И попал на сабантуй как раз по поводу окончания этих самых съемок.

Гуров до смерти не любил все эти мероприятия, но увезти жену немедленно не мог, чтобы не лишать ее удовольствия в очередной раз искупаться в лучах славы, обожания, восхищения, а также самой черной зависти и лютой ненависти. Что делать? Это их мир со своими закидонами. Спиртное лилось рекой, а вот с закусью было неважно, да и та была родом из соседнего супермаркета – всевозможная нарезка и многочисленные салаты неизвестного года рождения. Ничего не евший целый день, Гуров, зная, что ужина явно не предвидится, пить не пил – за рулем все-таки, – но ел; правда, старался выбирать то, что хотя бы на вид выглядело более-менее свежим. Киношники нещадно дымили, из-за чего все окна были открыты, и его, видимо, просквозило, отсюда и температура – апрель все-таки, не лето же. Вот за все это Гуров теперь и расплачивался.

Привыкший переламывать себя, он встал и пошел в ванную, где, критически осмотрев свое отражение в зеркале, решил, что он еще вполне ничего: ни капли лишнего жира, мускулатура рельефная, на живот и намека нет, а седина мужчину еще никогда не портила.

Чтобы привести себя в норму, Гуров стал, как обычно, делать утреннюю зарядку, и вот настал черед гантелей. Мария, вышедшая из кухни с чашкой кофе в руках, смотрела на него и посмеивалась:

– Старый муж, грозный муж.

– Ну, не такой уж и старый, – добродушно проворчал Гуров.

Отложив гантели, он привычно подхватил жену на руки, и тут его пронзила такая резкая боль, что он застыл, а руки его дрогнули.

– Ну вот. А говорил, не старый! – насмешливо сказала Мария и соскользнула из его рук на пол.

Но тут она увидела побледневшее лицо мужа, его закрытые глаза и сцепленные зубы.

– Гуров… – испуганно прошептала она – таким она мужа еще никогда не видела. Он не отвечал, и Мария позвала громче: – Лев.

– Сейчас все пройдет, – с трудом выговорил тот.

Обхватив себя обеими руками за бока, он стоял, согнувшись пополам, и с трудом сдерживался, чтобы не застонать. Он не боялся самой боли – бывал ранен, и не раз, да и битым довольно сильно тоже бывал: его пугало то, что он не мог понять природу этой боли.

– Гуров! – скатываясь в истерику, заорала Мария. – Немедленно скажи, что с тобой! – И, не получив ответа, предположила: – Это сердце. Тебе нужно немедленно лечь.

Гуров понимал, что лечь ему действительно необходимо, но малейшее движение вызывало дикую боль, и он продолжал стоять, прислушиваясь к себе. Мария же металась по квартире в поисках валидола или нитроглицерина, но сообразив, что у них в доме такого никогда не водилось, а когда до нее наконец дошло, что занимается она заведомо бесполезным делом, побежала к соседям. Обычно она не переступала порог дома, не приведя себя в порядок – работа обязывала всегда выглядеть отлично, но сейчас ее это волновало в самую последнюю очередь. Пока ее не было – Гуров не хотел, чтобы она видела его таким ослабевшим, он потихоньку, постанывая сквозь намертво стиснутые зубы, добрался до кресла, скорчившись и по-прежнему обхватив себя руками, застыл.

От соседей Мария вернулась и с валидолом, и с нитроглицерином. Увидев Гурова в кресле, она взорвалась:

– Супермен чертов! Ты что, не мог подождать, пока я вернусь? Нет, ему нужно все и всегда самому делать. Мы же люди гордые и ничьей помощи не приемлем.

Она попыталась засунуть мужу в рот обе таблетки сразу, но из этого ничего не вышло. Наконец, сообразив, что нужно делать, она бросилась к телефону и вызвала «Скорую», а потом, пользуясь его беспомощным состоянием, хоть он и пытался протестовать, позвонила Орлову и Крячко – к кому же обращаться за помощью в трудную минуту, как не к давним и испытанным друзьям?

«Скорая» приехала на удивление быстро. Пожилой врач посмотрел на Гурова темно-карими печальными глазами поверх сидевших на носу очков и потрогал лоб. Потом он, несмотря на сопротивление Льва Ивановича, помог ему добраться до дивана, лечь на спину и без всякого предупреждения легонько стукнул его по левому боку – боль тут же пронзила Гурова так, что крика сдержать он уже не смог.

– Да что вы делаете? – взвилась Мария. – Вы коновал или врач? Ему же больно!

Врач посмотрел на нее поверх очков и сказал:

– Мадам, не морочьте мне голову. Я же не учу вас, как читать монологи, вот и вы не вмешивайтесь. – Узнал, значит.

– Но вы хотя бы можете сказать, что с ним? – не унималась Мария.

– Могу. Поджелудочная. А эта дамочка одиночества не терпит. И ходит она исключительно под ручку с желчным пузырем. Они очень любят друг друга. Это я вам доступно объясняю, чтобы не забивать голову медицинской терминологией.

– Что же делать? – растерялась Мария.

– Ехать в больницу, что же еще? – пожал плечами врач. – Приступ я, конечно, и здесь сниму, но вот анализы сдавать, обследование проходить и серьезно лечиться ему нужно уже в стационаре. Так что соберите мужу самое необходимое на первое время, а остальное потом привезете.

– Не поеду, – процедил сквозь зубы Гуров.

– Геройствуете, молодой человек? – укоризненно спросил врач. – Напрасно. В вашем возрасте это уже признак не ума и доблести, а глупости.

– Гуров, может быть, тебе все-таки лучше лечь в больницу? – спросила Мария.

– Мне лучше знать. Я дома отлежусь, – не сдавался тот.

– Хорошо. В конце концов, это ваше здоровье и ваша жизнь, – поняв, что настаивать бесполезно, согласился доктор. – Распишитесь вот здесь, что вы отказываетесь от госпитализации, но учтите, что с этой «сладкой парочкой» шутки плохи.