Книга Любовница на двоих, или История одного счастья - Юлия Шилова

Признаться честно, я и сама не знаю, кудалечу. Просто не знаю и все. Знаю только одно — мне нужны деньги. Пройдет совсемнемного времени, и я прилечу в Штаты. Выйду из самолета и глубоко вдохну такойсумасшедший и такой опьяняющий воздух свободы. Именно свободы. С самого раннегодетства в наши головы вдалбливали, что Штаты — самая свободная и самаянеобычная страна.

Вжавшись в кресло, я провела рукой по довольнобольшому животу, скрытому объемистым драповым пальто. В нашем салоне не снялаверхнюю одежду только я. Молоденькая стюардесса вежливо предложила мнераздеться, но по причинам, которые были известны только мне одной, яотказалась; было довольно жарко» Никто из пассажиров не должен догадаться, чтоя беременна. Ни в посольстве, ни на таможне ничего не заметили… Биологическаямать! Господи, разве я когда-нибудь могла подумать, что могу ею стать.Официально, согласно документам, я представляю довольно крупную фирму и лечу вШтаты, чтобы заключить договора. Впереди Нью-Йорк, город мечты и юношескихгрез. Но почему-то я не чувствую. Лишь неприятное волнение и тяжесть, буквальноразрывающая грудь, выворачивающая душу наизнанку… Все осталось далеко позади.Родители, жених, который сбежал от меня сразу, как только узнал, что язабеременела, и мой маленький, серенький провинциальный городок, из котороголюди бежали потому, что не могли прокормить даже самих себя.

Чтобы скрыть слезы, я уткнула лицо в газету.Господи, опять он шевелится! Он начал шевелиться пару месяцев назад, и этоприводило меня в ужас, вызывало отвращение. Это очень скверно, я понимаю, но немогу избавиться от дурных мыслей. Материнский инстинкт — что это такое?Возможно, его испытывают те, кого любят, холят, носят на руках, ждут желанноепотомство. Биологическая мать думает лишь о том, как бы поскорее все кончилось,как бы поскорее получить… Конечно, я могла последовать примеру большинствасвоих подруг и пополнить армию матерей-одиночек. Но что я могу дать крохе,которого ношу в своем чреве? Ничего. Ничего, кроме постоянного безденежья,полнейшего отсутствия перспективы и изнуряющей борьбы за выживание в наше тяжелоевремя.

Все эти страшные месяцы беременности я молилаБога только об одном — чтобы все поскорее закончилось и забылось, как страшныйсон. Мне совершенно наплевать, на кого будет похож ребенок, какого он пола, ауж тем более — кем он станет, чего добьется в жизни. Только бы побыстрее отнего избавиться, только бы побыстрее… В конце концов это дело его приемныхзаграничных родителей — вырастить, дать образование и материальнуюстабильность, окружить заботой, теплом и вниманием. Там, за бугром, у них дляэтого есть все возможности.

Ребенок снова зашевелился, и я украдкойпосмотрела на бабульку, сидящую по соседству. То, что она американка, невызывало никакого сомнения. Ухоженные волосы, очки в золотой оправе,ультрамодная кофточка. Наверно, приезжала в Россию навестить своихродственников. Для американцев это не проблема, с их-то пенсией. Она улыбаетсяс самого начала полета, улыбается всем: бортпроводницам, пассажирам,проходившим мимо и… даже, наверное, воздуху. Я вспомнила наших бабулек. На их лицахтолько усталость и страх перед завтрашним днем… Они не то чтобы самолет, местов общем вагоне поезда не могли себе позволить.

Отвернувшись к окну, я мысленно пыталасьуговорить ребенка перестать бить меня своими ножками, ведь мне это было такнеприятно! Ну ничего, осталось совсем немного. Только бы не испортилась фигура.Только бы не испортилась-. Скоро я получу свои денежки. Интересно, как я ихпотрачу?! Глупый вопрос! Глупее просто не бывает. Нормальный здравомыслящийчеловек всегда найдет применение своим деньгам, сумеет потратить их так, чтобыполучить максимум удовлетворения. А я всегда была нормальной и здравомыслящей,не считая того момента, когда «залетела» от своего так называемого жениха.

Как только самолет приземлился, ребенок словнопочувствовал это, перестал толкать меня изнутри. Спустившись по трапу, явдохнула наконец так называемый воздух свободы.

Все позади. Дом, родители, непутевый жених,который смог зачать ребенка только в одной известной ему позиции, да и то вкаком-то пьяном угаре. Впереди неизвестность. Самая настоящая, непредсказуемая…Если у меня родится девочка, она обязательно будет леди, потому что в этойстране не бывает баб, а если родится мальчик, он будет самым настоящиммистером, а не русским мужиком, который от жуткой нищеты, отчаявшись найти хотькакую-нибудь работу, околачивается у пивного ларька. Граждане, гражданки итоварищи остались там, в полуразвалившейся, страдающей России. Даже смешнокак-то: в последнее время у нас появились господа, жирующие на глазах нищих ибездомных.

Встав в очередь, чтобы пройти таможенный пост,я почувствовала волнение и стала поправлять натянутую на самые глаза огромнуюшляпу. Ничего. Это последнее испытание. Быть может, последнее. Когда дослужащего, проверяющего документы, осталось совсем немного, меня слегказатрясло, машинально сунула в рот таблетку валидола и только потом вспомнила,что не должна была этого делать без разрешения врача. Это оговорено вконтракте, который я подписала, решив продать своего ребенка. Ничего… Я должнадумать о себе, а ребенок — Ни хрена с ним не будет. Выходят. Тут такаямедицина… Могут поднять даже мертвого. Не зря все наши звезды едутоперироваться и лечиться за границу, хотя бьют себя в грудь и во все горлоорут, что наша медицина уже достигла самых передовых рубежей.