Книга Настоящий полковник - Андрей Ильин

Вначале было тихо.

Затем послышался звук — негромкий, еле слышный, то и дело заглушаемый лесными шорохами и криками Спустя некоторое время звук окреп, превратившись в ровный, нарастающий, исходящий со всех сторон гул. Словно где-то далеко зазвучали и приблизились тысячи играющих разные мелодии оркестров.

Звук надвигался, нарастал, вдавливая барабанные перепонки в уши, а людей в землю. Звук напоминал рев труб, извещающих о Страшном суде. Но это были не трубы Страшного суда. Это был рев десятков работающих авиационных турбин.

Хотя все-таки это был суд.

Из-за ближайшего леса, рубя и расшвыривая винтами ночь, выскочили вертолеты. Много вертолетов. Очень много вертолетов. Может быть, даже целый полк. Может быть, два полка.

Вертолеты неслись, приседая над самой землей; словно стая гончих псов, загоняющая зайца. Они шли так низко, что срубали нисходящими воздушными потоками вершины деревьев.

Вертолеты наткнулись на вырубленную в лесном массиве площадку, на стоящих на ней людей и замерли, зависли борт к борту в железном ревущем кольце. Полсотни прожекторов разом резанули темноту, уперлись в землю, в стоящие внизу фигуры. Люди зажмурились, закрыли глаза руками.

— Бросай оружие! — приказал тысячекратно усиленный голос. — Или я прикажу открыть огонь!

— Хрен вам оружие! — зло ответил один из ослепленных, вдавленных ветром в землю бойцов. — Не возьмете!

И, не открывая глаз, вскинул вверх автомат с подствольным гранатометом. Он стрелял наугад. Но он не мог промахнуться, потому что промахнуться было невозможно — вертолеты заслонили своими черными силуэтами все небо. Вертолеты сами стали небом. И потому, стреляя в белый свет как в копеечку, стрелок все равно неизбежно попадал в цель.

«Не стреляй! — попытался закричать полковник Зубанов. — Не надо…»

Но крикнуть не смог. И даже рот открыть не смог. Потому что не успел.

Граната ахнула вверх и влепилась в борт одной из машин. И взорвалась невидимой в ослепительном сиянии сотен прожекторов вспышкой.

— Теперь все! — сказал стрелок.

Теперь действительно было все. Теперь должен был последовать единственный возможный в подобных обстоятельствах ответ. Ответ на поражение!

— Ну и черт с вами, — сказал громоподобный, звучащий с неба голос. — Вы сами этого хотели!

И с последним словом произнесенной им фразы от вертолетов к людям потянулись пунктирные линии крупнокалиберных пулеметных трассеров. Сотни тысяч пуль нашли и ударили в не защищенные броней тела.

В том числе ударили в грудь и голову полковника Зубанова, раздирая и расшвыривая по сторонам его плоть. Тупые чушки крупнокалиберных пуль терзали тело, но больно не было…

Полковник проснулся.

В ушах продолжали реветь турбины вертолетов, но глаза уже различали стены, видели потолок, люстру, задернутые шторами окна. За окнами кто-то прогревал движок автомобиля.

— Сволочь, — досадливо выругался полковник и встал с дивана.

Каждый раз, когда неизвестный ему водитель прогревал мотор, полковник видел один и тот же сон. Сон с вертолетами, прожекторами и пулями, расстреливающими его тело. Каждый раз…

Полковник нашарил в кармане висящего на спинке стула пиджака сигареты, спички и подошел к окну. На улице было еще темно.

Он зажег сигарету и, глядя на отсвечивающий в стекле огонек, и мимо, и сквозь него на улицу, стал курить. Без удовольствия, вяло думая о вчерашнем дне, сегодняшнем дне, ближайшей неделе и предстоящем месяце… Короче, думая о чем угодно, кроме прошлого.

Когда сигарета догорела, он прикурил от нее новую…

Он стоял так до полного света, множа окурки в пепельнице.

В семь часов на кухню вошла женщина. Но не жена. Это женщина не была жена, хотя он жил у нее, спал с нею и кормился приготовленными ею обедами. Но, хотя он жил с нею уже почти год, она была ему никто. Была совершенно чужая.

Женщина, позевывая и зябко кутаясь в халат, подошла к газовой плите.

— Опять полуночничаешь? — спросила она.

— Угу, — невнятно буркнул Зубанов.

— Кофе будешь?

— Угу…

— Что угу?

— Буду.

Женщина поставила на огонь кофейник и, все так же позевывая и кутаясь, вышла из кухни.

Через полтора часа Зубанову надо было отправляться на работу. Хотя какая это к бесу работа! Насмешка одна. Вот уж не думал полковник Зубанов, что закончит свою карьеру начальником охраны. Фактически сторожем! Думал хотя бы генералом и начальником управления. Чему были все предпосылки. Так нет, вмешалась судьба в виде затонувшей не в его ведомстве десантной шлюпки. И «главного опера» шестого отдела ГРУ генерала Федорова. С которых все началось и все покатилось. Под гору покатилось…

— Ты если есть будешь — садись, — предложила непонятно кем ему приходящаяся женщина. Его, выражаясь казенным языком, сожительница.

Полковник в отставке Зубанов сел за стол и стал пить кофе, мазать маслом разрезанную пополам булочку, смотреть на чужую ему, о чем-то оживленно болтающую с ним женщину и привычно думать — ну что же поделать, если все так обернулось? Что ни нормальной работы, ни любимого дела, ни семьи у него не осталось. Вернее, остались там, в прошлой жизни и в далекой Москве. А здесь вот эта кухня и эта женщина. Впрочем, не такая уж плохая женщина. Только чужая женщина…

— Я пошла. Не опоздай на работу и не забудь убрать все в холодильник, — сказала его нынешняя сожительница, поцеловала в висок и ушла.

Зубанов допил кофе, убрал в холодильник масло и, вытащив мобильный телефон, набрал номер.

— Я слушаю, — ответил заспанный голос.

— Не я слушаю, а дежурный слушает, — поправил Зубанов.

— Дежурный слушает!

— Машину мне выслали?

— Выслали… Вернее, уже высылаем.

Бардак. Как их ни учи, как ни натаскивай — один черт — бардак. Нормальный гражданский бардак.

Полковник прошел в спальню, надел брюки, рубаху и заплечную кобуру. Привычно проверил, сунул в кобуру оформленный газовым «Макаров», в карман — удостоверение к нему и спустился вниз на крыльцо.

Время было без пяти секунд полдевятого.

Машины не было. Опять не было!

Тут хоть разбейся! Если не приучили людей к порядку, то уже не исправишь. Только если могилой. Или армией. В армии их бы подтянули в один момент. Навесили бы за каждую секунду по наряду — враз бы образумились…

Со стороны улицы во двор зарулила служебная «Ауди». Подкатила к крыльцу, осадила на тормозах.