Книга Ярмарка коррупции - Дэвид Лисс
- Жанр: Книги / Детективы
- Автор: Дэвид Лисс
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ходе работы над романом я усердно старался как можно точнее отобразить терминологию и концепции, характерные для британской политической жизни начала XVIII столетия, но тем не менее привожу следующие сведения для читателей, которые хотели бы получить справку или восстановить исторический контекст.
Хронология основных событий, приведших к всеобщим выборам 1722 г.
1642–1649 Период гражданских войн в Англии между роялистами, сторонниками Карла I, и парламентаристами, сторонниками парламента, протестовавшими против католицизма короля и требовавшими, чтобы государственная власть основывалась на протестантских идеалах.
1649 Казнь короля Карла I.
1649–1660 Период междуцарствия, когда страной одновременно с парламентом правил Оливер Кромвель, а позже – его сын Ричард.
1660 Реставрация монархии, армия поддерживает возвращение сына Карла I, Карла II. Новый король формально считался протестантом, но его подозревали в симпатии к католицизму.
1685 После смерти Карла II королем становится его брат Яков II, открыто выражающий свою приверженность католицизму. От предыдущего брака у Якова две дочери-протестантки, но теперь он женат на Марии Моденской, католичке.
1688 У Марии Моденской рождается сын, которого тоже называют Яковом. Парламент, опасаясь начала новой католической династии, приглашает Вильгельма Оранского, мужа старшей дочери короля, Марии, занять трон вместе с женой. Яков II спасается бегством, парламент объявляет о его отречении.
1702 Королевой становится Анна, младшая дочь Якова II.
1714 В соответствии с Актом парламента о престолонаследии, после смерти Анны корона передается курфюрсту Ганноверскому, дальнему немецкому родственнику Анны, который становится Георгом I.
1715 Первое серьезное якобитское восстание, возглавленное Яковом Стюартом, сыном Якова II, теперь известного как Претендент.
1720 Крах «Компании южных морей», вызвавший первый в Англии обвал на фондовом рынке. В результате корпоративной жадности и потворства парламента страна впадает в глубокую экономическую депрессию. Растут якобитские симпатии.
1721 После того как Георг стал королем, впервые проходят всеобщие выборы, которые часто расцениваются как референдум о его пребывании на троне.
Основные политические термины
Тори. Одна из двух главных политических партий. Они ассоциировались со старыми деньгами, богатством, основанным на землевладении, с сильной Церковью и сильной монархией. Тори яростно препятствовали внесению в закон изменений, которые способствовали бы продвижению протестантов, не принадлежавших Англиканской церкви, но в особенности католиков и евреев. После вступления на престол Георга I тори лишились власти.
Виги. Вторая главная политическая партия – виги, ассоциировалась с новым богатством, не основанным на землевладении, с фондовым рынком, нонконформистским протестантизмом, с выступлениями против мирской власти Церкви и в поддержку власти парламента в противовес королевской.
Якобиты. Так называли людей, считавших, что корона должна быть передана свергнутому Якову II, а позже его наследникам (от латинского имени Якова – Jacobus). Якобиты часто маскировались под тори, а тори часто подозревались в якобитских симпатиях. Шотландия и Ирландия были мощными центрами поддержки якобитов.
Претенденты. Свергнутого Якова II и позже его наследников называли претендентами. Претендент в этом романе – Яков Стюарт, сын Якова II и потенциальный Яков III. Он также известен под именем Шевалье де Сен-Жорж.
Право голоса. Современному читателю непросто разобраться, кто имел право голоса в Великобритании XVIII столетия, а кто нет. Избирательные округа включали две единицы: районы и графства. Чтобы иметь право голоса в одном из графств, человек должен был получать годовой доход не менее сорока шиллингов в год со своего имущества (во времена, когда вышел закон, за триста лет до событий, описываемых в романе, эта сумма представляла значительное богатство). Условия голосования отличались в зависимости от района. В некоторых районах правом голоса пользовались широкие категории граждан, в некоторых узкая группа людей голосовала втайне от всех. В сельской местности было принято, что крестьяне голосовали по указанию землевладельцев.
После публикации первого тома своих мемуаров я приобрел известность, какая была мне доселе неведома и какую мне трудно было даже представить. У меня нет намерения жаловаться или сетовать на сей счет, ибо у человека, добровольно отдавшего себя на суд публики, нет причин сожалеть о знаках внимания. Напротив, он должен быть благодарен, если публика обратит на него свой переменчивый взор, – о чем могут свидетельствовать бесчисленные тома писателей, прозябающих в безвестности.
Не скрою, мне было приятно, что читатели тепло отнеслись к воспоминаниям о моей юности, однако кое-что вызвало у меня удивление. Я был поражен тем, что люди, прочитавшие несколько страниц «Заговора бумаг», стали считать себя моими близкими друзьями, которым позволительно делиться со мной своими мыслями. Не вижу ничего дурного, если кто-то принял мои слова близко к сердцу и решил поделиться со мной своими соображениями, однако, признаюсь, меня смутило, что многие сочли позволительным комментировать любой из аспектов моей жизни, совершенно игнорируя правила приличия.
Спустя несколько месяцев после публикации моего скромного опуса я ужинал в компании и за столом рассказывал об одном особо злостном преступнике, которого я намеревался привлечь к суду. Молодой человек, которого я видел впервые, обращаясь ко мне, сказал, что этому парню следовало бы поостеречься, если он не желает такой же участи, как выпала Уолтеру Йейту. При этом он загадочно улыбнулся, словно у нас с ним был какой-то общий секрет.
Мое удивление было столь велико, что я не проронил ни слова. На какое-то время я вовсе забыл об Уолтере Йейте и не представлял, что по прошествии стольких лет это имя все еще значимо. Тем не менее оказалось, что покуда я не вспоминал об этом бедняге, другие о нем помнили. Не далее как две недели спустя другой, тоже незнакомый мне господин, комментируя трудности, с которыми я столкнулся в одном деле, сказал, что мне следует решить его подобно делу с Уолтером Йейтом. Произнося это имя, он многозначительно подмигнул, словно то был тайный пароль, делавший нас заговорщиками.
Меня не обижает то, что эти люди ссылаются на события из моего прошлого. Однако меня ставит в тупик та легкость, с какой эти господа говорят о том, в чем совершенно не смыслят. Мне трудно передать недоумение, которое вызывают у меня эти люди. Как они вообще могут упоминать при мне об этом инциденте, принимая во внимание то, что им известно, не говоря уже о том, что веселость их тона совершенно неуместна. Не станет же человек, пришедший на цирковое представление или в зверинец, шутить по поводу клыков тигра?
