Книга Осень в Калифорнии - Роксана Сент-Клер

Спенсер Эштон смотрел вслед виляющей бедрами женщине, которая проплыла по его обширному кабинету к двери, закончив собеседование, но начав любовный танец.

Итак, выбор сделан. Эта претендентка была молода и достаточно амбициозна, чтобы носить гордое звание «административный ассистент». С веселой ухмылкой мужчина развернул свое кресло к окну. Глазам предстал вид туманного Сан-Франциско с высоты девятнадцатого этажа.

Небольшие амбиции хороши для секретаря, подумал Спенсер. Это помогает понять: чтобы что-то получить, нужно что-то дать взамен. С другой стороны, слишком много амбиций рождают завышенные требования, которые скоро превращаются в ультиматумы.

При этой мысли в голове Спенсера снова возник образ его жены. Лайла Дженсен была идеальной секретаршей — милой и сексуальной. Глотком свежего воздуха после всех этих лет жизни с серой мышкой Кэролайн Латтимер. Сейчас, после семнадцати лет брака и троих совместных детей, Лайла достаточно умна, чтобы держать рот на замке и закрывать глаза на кое-что, когда это необходимо. Она получила статус, которого так желала, став Лайлой Эштон, а Спенсер получил необходимую ему свободу. Сообразительная Лайла. Она всегда была такой.

Эта новая секретарша подойдет. Она достаточно долго поправляла прическу и сексуально облизывала губы, чтобы дать Спенсеру понять: она сделает все, что он попросит. Мужчина удовлетворенно вдохнул и расслабился. Этой конфетке не больше двадцати пяти. То есть она наполовину моложе его. Спенсер с усмешкой похлопал себя по подтянутому животу. У него до сих пор было все, о чем мечтают мужчина в возрасте, — интересное лицо, хорошая фигура, а денег больше, чем у кого бы то пи было.

Его размышления прервал стук в дверь.

— В чем дело? — поинтересовался он достаточно грубо. Кто бы это ни был, сначала он должен был связаться с ним через, секретаря.

Дверь приоткрылась, и на пороге появилась та самая женщина, с которой он только что проводил собеседование. Она обеспокоенно взглянула на Спенсера.

— Не хотела вас беспокоить, мистер Эштон…

— Ты не беспокоишь… — Как ее там? Донна? Дебби? Он забыл.

— Просто я проходила мимо ресепшена и заметила, что ваша секретарша… вроде как забрала свои вещи и ушла.

Маленькая стерва! Она заключила, что все эти женщины, с которыми Спенсер проводил собеседования, были се потенциальной заменой. Она сбежала слишком быстро, он даже не успел вручить ей кругленькую сумму, чтобы гарантировать ее молчание. Спенсер поморщился от столь неприятной своей ошибки.

Его взгляд скользнул по брюнетке; что стояла перед ним, не скрывая своего восхищения.

— Тогда, надеюсь, ты сможешь начать завтра?..

Она снова взбила прическу. Ее глаза блестели.

С таким же успехом она могла бы сейчас расстегнуть блузку… Это был ее ответ.

— Я могу приступить прямо сейчас, мистер Эштон, — произнесла она низким голосом.

— Хорошо.

— Кстати, — брюнетка сделала несколько шагов вперед и протянула Спенсеру тонкий белый конверт. — Пока я была около ресепшена, курьер принес это. Здесь гриф «Лично в руки и конфиденциально», поэтому я не стала вскрывать.

Он кивнул и с отсутствующим видом взял конверт, при этом его взгляд замер на пышной груди секретарши.

— Спасибо.

— Я только устроюсь, — с улыбкой добавила девушка. — И спасибо вам.

Она повернулась, чтобы уйти, снова предоставив Спенсеру глядеть на ее попку.

— Минутку… — Дорри? Черт, да как же ее зовут?

— Да, сэр?

— Ты можешь сегодня задержаться допоздна? — Он наградил ее вполне невинным взглядом. — Чтобы ознакомиться с работой фирмы «Эштон — Латтимер».

— Нет проблем, мистер Эштон.

Он бросил конверт на стол и поднял трубку, чтобы позвонить Лайле и сообщить, что сегодня он останется в своей городской квартире, а не приедет домой, как планировал.

Спенсер набрал номер поместья в Напе. Его взгляд упал на конверт. Там было лишь его имя. Без обратного адреса.

Пока шли гудки, он пальцем вскрыл конверт. Бумага тонкой полоской прорезала кожу. Нужно сказать… как бы ее там ни звали… чтобы она вскрывала все его письма.

— Поместье Эштонов.

Спенсер узнал голос своей домработницы Ирен и даже не позаботился о приветствии.

— Дай мне Лайлу.

— Конечно, мистер Эштон. Одну минуту.

Спенсер слизал кровь с пальца и достал из конверта сложенный втрое лист. В нем лежал пожелтевший кусок газеты. Что это, черт возьми, такое?

Как и на конверте, в письме был печатный текст. Один абзац. Ни даты. Ни подписи.

Он прочел первое предложение, все еще держа палец во рту, и похолодел.

«Двоеженство противозаконно».

Спенсер сглотнул, ощутив во рту солоноватый привкус крови, и продолжил читать:

«Прилагается некролог Салли Барнетт Эштон. К несчастью, эта газета, кажется, ошибается. В третьем параграфе говорится, что миссис Салли Барнетт Эштон ко дню своей смерти была в разводе с мужем, Спенсером Эштоном. В действительности миссис Салли Барнетт Эштон никогда не разводилась. При более детальном исследовании выясняется, что не было найдено ни одного документа о разводе — ни в Кроули (штат Небраска), ни в Сан-Франциско (штат Калифорния). Согласно законам обоих штатов, ее муж не имел права снова жениться, пока миссис Салли Барнетт Эштон оставалась жива. Если он женится, этот брак будет признан недействительным и все его итоги этого союза будут недействительны. Будет ли второй миссис Эштон интересно узнать, что ее брак — и последующее свидетельство о разводе — незаконны?»

Привкус во рту стал металлическим, ярость пошла по венам.

Спенсер взял некролог женщины, на которой вынужден был жениться тридцать лет назад.

— Если кто-нибудь узнает об этом, семье не избежать позора.

Он с силой сжал кулаки. Никто не смеет шантажировать Спенсера Эштона! Он убьет их голыми руками.

— Здравствуй, дорогой, — в трубке раздался голос Лайлы. — Прости, что заставила тебя ждать. Только не говори, что не приедешь сегодня домой.

Отвращение и что-то пугающе близкое к страху сковало грудь Спенсера.

— Разумеется, я приеду. — Он взглянул на закрытую дверь своего кабинета и подумал о новой секретарше. У них еще будет куча времени. А сейчас нужно подумать…

— Чудесно, дорогой. Тогда ты, конечно, не забыл, что у Пэйдж день рождения. Вечеринка в субботу, но твоей малышке именно сегодня десять лет.

— Нет, я не забыл.