Книга Очерки по истории русской церковной смуты - Анатолий Краснов-Левитин

Анатолий Краснов-Левитин, Вадим Шавров

Очерки по истории русской церковной смуты

Том I

Начало

Религиозной молодежи — нашей смене, нашей надежде — с глубоким уважением и любовью посвящают свой скромный труд авторы.

«— Пригласите свидетеля Белавина!

В зале перерыв движения, а затем все замерло. Часовой распахнул дверь. Медленно входит высокий, стройный человек. Белая борода. Жиденькие седые волосы, черная шелковая ряса. На груди скромная серебряная иконка. И никаких знаков отличия.

— Ваши, гражданин, имя, отчество, фамилия?

— Василий Иванович Белавин.

— Патриарх Тихон?

— Да, Святейший патриарх всея Руси…»

(Ашевский П. И святейший и правительствующий. — Известия ВЦИК, 1922, 6 мая, № 99.)

Тридцать восемь лет назад были написаны эти строки, и уже в труху превратилась газетная бумага, на которой они были отпечатаны. И вот снова, как тогда, слышится голос: «Введите…» — и вновь стоит перед суровым судом давно умерший патриарх. И на этот раз уже не как свидетель, а как подсудимый, и рядом с ним его современники — друзья и враги — те, кто его обвинял, и те, кто тогда сидел за судейским столом.

Для всех наступил суд истории. «Сильна, как смерть!», — можно сказать про нее, и нет ни одного человека, который не подлежал бы ее суду; даже тех, чьи имена забыты, судит история, если не лично, то в лице того поколения, к которому они принадлежали. Однако, если суд истории могуществен и суров, как и всякий другой суд, то он так же, как и всякий людской суд, не гарантирован (увы!) от ошибок и несправедливостей.

«Как вы думаете, что скажет об этом история?» — спрашивает один из героев пьесы Шоу. «Наверное, солжет, по обыкновению», — отвечает на этот вопрос устами другого персонажа автор. Эти слова великого скептика пусть будут предостережением в начале этой работы.

Не лгать! Говорить правду, всю правду, ничего, кроме правды, как бы горька и трудна она ни была, и да поможет в этом Бог!

25 августа 1960 г.

Начало

Мучителен, сложен, зигзагообразен путь обновленческого движения в России. Дело обновления Церкви — дело в своей основе святое и чистое, и у его истоков стояли чудесные, кристально чистые люди. «Как обновить наши церковные силы?» — озаглавил одну из своих статей величайший русский мыслитель Владимир Сергеевич Соловьев. И вся его жизнь — это страстная, вдохновенная проповедь обновления христианства, очищения его от грубых, средневековых подделок и извращений; проповедь построения на земле Царствия Божия — Царства правды, добра и красоты. Об обновлении Церкви непрестанно говорили и писали ученики Вл. Соловьева, которые составляли блестящую плеяду замечательных мыслителей. Стихийным порывом к обновлению христианства была охвачена и русская литература от Достоевского и Толстого до Мережковского и Блока.

И в среду русского духовенства постепенно проникает стремление к обновлению Церкви.

«Наличность либерального реформаторского движения, — писал В. И. Ленин в 1905 году, — среди некоторой части молодого русского духовенства не подлежит сомнению: это движение нашло себе выразителей и на собраниях религиозно-философского общества и в церковной литературе. Это движение даже получило свое название: «новоправославное движение». (Ленин В. И. Собр. соч. Изд. 3-е, т. 7, с. 84–850

Трагическая фигура архимандрита Михаила (Семенова) — чистого, бескорыстного человека, горячего энтузиаста и добродетельного монаха, запутавшегося в противоречиях эпохи и причудливо соединившего в конце жизни старообрядчество со свободным христианством, заслуживает самого горячего сочувствия со стороны всех честных людей.

«Даже и не будучи полным единомышленником о. Михаила, — писал о нем знаменитый религиозный мыслитель, — можно заметить, сколь резко отличается он на фоне православного духовенства, в особенности же монашествующего. В его статьях и брошюрах чувствуется подлинная религиозность, палящее дыхание религиозной муки, напряженность постоянных религиозных исканий, тревога мятущейся мысли. Его душе близки социальные нужды нашего времени, и ему свойственно понимание социальных задач христианства, сложных и трудных задач, так называемого христианского социализма. Его ухо слышит те стоны нужды и горя, к которым так глухи чиновники в митрах и клобуках», — так характеризовал его С. Н. Булгаков (Булгаков С.Н. Духовенство и политика. — Товарищ, 6 декабря 1906 г., письмо в редакцию по поводу дела о. архимандрита Михаила)

«Совет представителей студентов Петроградской духовной академии постановил по поводу увольнения профессора Академии архимандрита о. Михаила выразить признательность и благодарность о. Михаилу как открытому и честному борцу за свободу, в котором монашеская ряса не уничтожила человеческого достоинства», — так характеризовали о. Михаила его ученики (Русское слово, 1906, 8 декабря, № 134, с. 4).

О. Григорий Спиридонович Петров, епископ Антонин Грановский и Андрей Ухтомский, думские священники оо. Тихвинский, Огнев, Афанасьев, тифлисский мужественный пастырь о. Иона Брехничев и другие — более практические, чем о. Михаил Семенов, хотя и менее талантливые и вдохновенные, чем он, деятели дореволюционного обновленчества так же заслуживают уважения за свою смелую борьбу с церковной казенщиной. Они много способствовали тому, что «обновление Церкви» стало одним из популярных лозунгов в либеральной интеллигентской среде.

Здесь можно очень многое сказать об исторической обстановке тех лет, но это не входит в наши задачи. Темой настоящей работы не является характеристика русского обновленчества в дореволюционное время. Следует все же указать на то, что уже в дореволюционном обновленчестве очень ясно ощущаются те внутренние противоречия, которые пронизывают впоследствии обновленческий раскол. Обновленческие лозунги, став модными после 1905 года, разумеется, тесно сочетались с освободительным движением, которое развертывалось в стране. Деятели церковного обновления иногда примыкали к крайним радикальным партиям: так, о. Михаил Семенов был лишен сана за свою принадлежность к народным социалистам, о. Григорий Петров был близок к трудовикам, а священники II Государственной Думы во главе с о. Тихвинским примыкали к социал-демократическим кругам. Все же в целом обновленческое движение между двумя революциями протекало в русле кадетского либерализма, лишь очень редко выходя за его рамки. В какой-то мере это способствовало его популяризации в интеллигентской среде; в то же время