Книга Песнь червоточин - Николай Некрасов

Самозванец 3. Песнь червоточин

Глава 1

— Ты кошка? — возмутился я, глядя на Линн, которая опять приняла человеческий облик. — Почему ты кошка?

— Потому что я оборотень, — беззаботно отозвалась она. — Ты наверняка читал о нас в легендах. Мой род живёт тут со времён Первой Пространственной Войны. Мы застряли здесь так же как и ты, только около тысячи лет назад.

— А ты неплохо сохранилась для тысячелетней старушки, — отвесил комплимент и удостоился красноречивого фырка.

— Моему роду тут около тысячи лет. Я немногим старше тебя, дурень.

— Это понятно. Непонятно другое, почему ты не лиса? — спросил, понимая, что это не самое важное сейчас, но не желая унимать любопытство.

Картинка об оборотнях, составленная моим воображением, разбилась о реальность.

Линнея вздёрнула нос и отвернулась в сторону.

— Ты должна быть лисой. Почему ты не лиса? — я сверлил её обнажённое тело, завёрнутое в плед, а она продолжала строить из себя строптивую боярыню.

— Потому что я кошка, — ответила, наконец, спокойно и так, словно растолковывала ребёнку простые истины.

— Но ты же кицунэ?

— Кицукто?

— Кицунэ!

— Кисунэ?… — повторила она, смакуя исковерканное слово.

— Не так, но ладно…

Я задумался, выхаживая по комнате и глядя, как девушка прижимает к груди покрывало. Она по какой-то причине не торопилась одеваться и покидать постель.

— Да… ты, походу, кисунэ… — заключил я. — Тебе даже идёт такое прозвище! — Задумчиво плюхнулся на кровать рядом с ней. — Понимаешь, в моём мире есть легенды об оборотнях лисах, но ты не лиса.

— Я думала, мы это уже прояснили, — теперь начала раздражаться Линн. — Я не лиса! Я кошка. И не самая крупная в своём роде. Могла бы быть лисой, тигром, пантерой, даже волком. Но нет, я кошка. Самая маленькая и бесполезная, — с нотками грусти завершила она и сплела руки в недовольном жесте, подперев грудь, отчего та стала выше и интереснее, будто зажатая в корсет.

— Комплексуешь? — прямо спросил, глядя в глаза.

Она опять фыркнула и словно вся сжалась, делаясь беззащитнее и уязвимей.

— Не понимаю, как ты могла бы украсть ребёнка… — не унимался я, припоминая детали фольклор.

— Зачем мне красть ребёнка? — не поняла она.

— А вот это уже легенды этого мира! В них сказано, что оборотни крадут непослушных ребятишек и никогда больше не отпускают в родные края.

Она отмахнулась.

— Слушай больше. Родители всегда детей пугают кем-то важным и наделённым властью. Мой род не исключение. Мы тоже важные и наделены властью.

— Какой? Срыгивать шерсть, орать по ночам и делать тыгыдык?

Ситуация почему-то показалась мне очень комичной. В моей кровати лежит обнажённая женщина-кошка и парится, что она не женщина-тигр. Линн же на мой дурацкий вопрос среагировала ожидаемо — попыталась ударить, но начавший сползать плед не позволил ей дотянуться.

Я расхохотался и завёлся ещё больше.

— Ваше кошачьество, вам лоток в каком углу ставить? А поилочку? Кормушку, пожалуй, поставлю вон там, — и, указывая на нужный угол, почувствовал, лёгкий удар.

Она всё-таки изловчилась и выдала мне небольшую затрещину. Но оно того стоило.

— А подстилку у двери? Или будешь спать в ногах своего хозяина? — я не мог прекратить ржать.

— Какого хозяина⁈ — возмутилась она, выхватив подушку и огрев меня ею.

— Такого! — продолжил ржать. — Ты ж моя кошка. Об этом даже в студгазете написали. Я тебя героически спас с дерева, между прочим, от бандитской группировки мажориков отбил.

Ещё несколько ударов подушкой, и с её груди всё-таки слетело покрывало. Репортёрша вспыхнула как лесной пожарный — стремительно и ярко. Укуталась, насупилась, подобрав под себя ноги и завернувшись в плед как в кокон.

— Одежду подай, — не то приказала, не то попросила она.

— Не-а. Я должен быть уверен, что ты не прибьёшь меня, пока задаю вопросы.

— И какие же у тебя остались вопросы? Как часто меня надо вычёсывать?

— Кстати… — демонстративно задумался. — А за ушком можно почесать?

— Попробуй, — оскалилась она и клацнула зубами.

— А если серьёзно, то как вы жили всё это время? Как не спалились в век интернета? Вы все в семье оборотни?

— Пфу-у… — она гулко выдохнула, думая, с чего начать. — Значит так… Мы превращаемся по своей воле, поэтому всегда стараемся быть осторожными. Ты сам, когда тебе было нужно, на камеры не попадался. Это не так уж и сложно, не нужно быть гением, чтобы не такое провернуть, — съязвила она. — К тому же мы живем закрыто, хоть и не сторонимся людей. Все эти века в нашей семье передавалась информация о том, кто мы. Семья росла, мы принимали в «стаю» обычных людей, но крайне редко и обычно с одобрения старейшин. Как понимаешь, чтобы не превратиться в аристократов прошлых веков, которые сплошь имели проблемы со здоровьем из-за генетической скудости. Людей в семью отбираем достойных, неболтливых и готовых стать частью «стаи» и хранить наши тайны. Не каждый в роду может обращаться, обычно это один из трёх-четырёх детей у одной пары родителей. И то не в каждом поколении могут быть оборотни. Иногда мы рождаемся через поколение, а то и два.

— Хм, значит, не все ваше племя оборотни, а только избранные особи?

Фраза про избранность определённо пришлась ей по душе. Она придвинулась ближе и более доверительным и добрым голосом продолжила рассказывать.

— Моя бабушка — леопард. Она самая мудрая и талантливая в нашей семье. Дедушка был простым человеком, но очень любил бабушку. Мой отец мог унаследовать дар обратной стороны Луны от неё, но этого не произошло. Луна поцеловала меня. И это, мне кажется, всегда его огорчало. Я единственный ребёнок, и при этом девочка, не наследник. Когда на моём теле нашли отметку поцелуя, отец загрустил, понимая, что даже если потом родится мальчик, оборотня-наследника уже не будет, потому что поцелуй украла я.

Её слова о Луне заставили задуматься. В этом мире оборотни тоже были с ней связаны, хоть и не обращались в полнолуние, как те, что описаны в мифах моего мира. Не обычный оборотень-волк, не кицунэ. Странный и загадочный вид, который