Книга Кусочек пирога - Никита Перевалов-Вишневский

Никита Перевалов — Вишневский

Кусочек пирога

1

Ей было тридцать один, когда умер ее муж. Сейчас ей уже тридцать четыре года, и она все живет одна.

Евгения Николаевна познакомилась ровно один год назад с хорошим мужчиной, лет тридцати трех-четырех. Он был рабочим человеком — выполнял трудную работу, которая не каждому под силу. Обычно, девушкам нравятся красивые, легкомысленные, худого телосложения, не занимающиеся тяжелой работой — мужчины. Но Евгении Николаевне нравился человек именно рабочего типа. Человек, который не боится грязной работы. С таким человеком, можно сказать, и темный лес не страшно пройти.

Она поставила в духовку тыквенный пирог и подошла к столу, за которым они будут сегодня ужинать. Этот мужчина ходит к ней уже ровно год. Если честно, я и сам не знаю, что она от него хочет. На ней было длинное платье фиолетового цвета, а на ногах — красные туфли.

Раздался дверной звонок, после которого открылась дверь. Ее открыла Евгения Николаевна.

— А я вас уже ровно час жду! — с улыбкой сказала она, впустив его в свою квартиру. — Анатолий Станиславович, вы сегодня в парадном костюме!

— Вы, как всегда — великолепны! — сделал комплимент он и прошел к столу.

— Вы пока что присаживайтесь на стул. Я поставила тыквенный пирог в духовку, а он будет готов где-то через час. Но у нас есть шампанское, про которое невозможно забыть!

Евгения Николаевна и ее мужчина сели за стол, но перед этим, он открыл бутылку шампанского и разлил его по бокалам, что находились на столе, на котором стояла и чаша с фруктами.

— Вам так идет этот пиджак, — похвалила Евгения Николаевна, посмотрев на серый пиджак мужчины. — А я умею подбирать одежду. Ведь до нашего с вами знакомства, вы ходили, простите, как… Как человек, но только без пиджака, ха-ха-ха!

— Спасибо, Евгения Николаевна. Почему вы позвали меня именно в этот день к себе?.. Сегодня какой-то особенный день?

— Анатолий Станиславович, неужели вы смогли забыть?.. Именно в этот день, третьего августа, мы с вами и познакомились! Я шла мимо ресторана, а вы — шли рядом с закусочной, тогда я вас впервые и увидела. Вы мне сразу понравились.

Он сделал глоток шампанского и махнул рукой, после чего сказал:

— Точно! — опомнился он. — Как же я мог забыть! Ровно год, как я хожу к вам на ужин…

— Ровно год, как мы с вами вместе! — перебила она и не услышала, что сказал Анатолий Станиславович. — Вы ведь знаете, что ровно четыре года назад… Мой муж, царствие ему небесное, покинул этот мир… Или даже три года… Я уже запуталась.

— Не стоит вспоминать прошлое, где было горе, — по-умному сказал он, посмотрев в глаза Евгении Николаевны, но не надолго, потому что он никогда ей так долго, а это всего лишь несколько секунд, не смотрел ей в глаза.

Ее глаза были зеленого цвета, волосы белого и хорошо закрученными, а лицо румяным. Волосы Анатолия Станиславовича казались неряшливыми. Его волосы были взъерошены, словно его током несколько раз ударяло. И чем же ей понравился он…

— Я рада, что я встретила вас! Я очень рада, что сижу с вами за одним столом. Простите, но я должна вспомнить и свою ушедшую любовь в этот день… Я никогда вам не рассказывала о своей жизни до нашего с вами знакомства… Я любила его… Да. Я любила его. Мне было очень больно, когда врачи сказали, что мой муж — болен неизлечимой болезнью, и было такое чувство, будто не он ей болен, а я… Ему было всего лишь тридцать пять. В этом возрасте люди только начинают познавать мир, а уже к пятидесяти-шестидесяти годам — они понимают истину этой жизни и всего мира вообще. О его любви ко мне… Невозможно написать книгу, потому что писателю не хватит чернил, чтобы выразить ее словами. Даже мне невозможно передать ее вам в устной форме.

Она резко встала со своего места и направилась к граммофону, который стоял на соседнем маленьком столике. Она схватила пластинку и поставила ее, после чего начала выходить мелодия.

Анатолий Станиславович смотрел на нее, а она начала плавно танцевать по комнате.

— Меня может спасти только две вещи: вы и мелодия. Давайте не будем грустить! Давайте будем радоваться за тех, кто ушел от нас! Танцевать! И только танцевать! Если бы знать, что меня будет ждать…

Анатолий Станиславович продолжал пить шампанской и смотреть на танцующую Евгению Николаевну. Она была для него развлечением, и больше ничем. Поймите, что он никогда не признавался ей в любви, он никогда не целовал ее, хотя бы руки, которые были нежнее белого зефира, он никогда не понимал такого чувства, как любовь. В его личном мире есть только работа, которая и приносит ему удовольствие.

— А пирог еще не готов?.. — решил узнать Анатолий Станиславович, поглядывая на пустой бокал, в котором до этого было шампанское.

Увидев рядом стоящий бокал Евгении Николаевны, в котором еще оставалось шампанское, он выпил его, и случайно уронил чашу с фруктами, когда пытался поставить его на место.

Граммофон заткнулся. Евгения Николаевна перестала танцевать и посмотрела на пол, где валялись фрукты.

— Пирог еще не готов, — тихо сказала она. — Я познакомилась с рецептом пирога, когда жила в Париже. Местные жители называли его: Лакомство грустной девы, у которой был “любимый” мужчина, но между ними не было любви. Ха-ха-ха! Смешное название, правда?..

Он молчал.

— Вы сегодня какой-то скромный, Анатолий Станиславович. А давайте мы с вами отправимся в Париж, а? Там очень хорошо. Вам очень понравится!

— Мне и тут хорошо, — заговорил он. — Зачем куда-то ехать, когда и тут жилье имеется?

— Вы говорите прямо как мой покойный муж. Хоть он так и говорил, но он все равно, не смотря на это, любил всем своим сердцем Францию, как и меня.

Он тихо встал и направился к двери, через которую он и попал в эту квартиру.

— Куда вы?..

— Мне надо идти, — сказал он, посмотрев на нее.