Книга По естественным причинам. Врачебный роман - Нина Люкке

Люкке Нина

По естественным причинам. Врачебный роман

Посвящается Элле и Альбе

За фасадом нашего благопристойного повседневного существования прятался невоспитанный, проказливый чертенок, которого мы старались не замечать, неукротимая энергия, воспламеняющая плоть, регулярно побеждающая благонравие даже в самых благонравных созданиях.

Доменико Старноне «Шутка»

Nina Lykke

FULL SPREDNING (NATURAL CAUSES)

Перевод был осуществлен при финансовой поддержке фонда Norla

Впервые опубликовано норвежским издательством Forlaget Oktober, 2019 г. Печатается с разрешения литературных агентств Oslo Literary Agency, Banke, Goumen and Smirnova Literary Agency.

© Nina Lykke, 2019

© А.В. Мариловцева, перевод, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

1

Никому не известно о тайных помыслах общества больше, чем врачу общей практики. Все это я встречала не раз. Жизнь без глютена, без лактозы, без сахара – бесчисленные заголовки в газетах и Интернете заставляют вполне здоровых людей верить, что, если они не будут есть хлеб или сыр, все станет на свои места. Люди среднего возраста не понимают, почему они постоянно чувствуют усталость. Все от того, говорю я им, что вы начинаете стареть, но они думают, что старение их не касается, как не касается и смерть. Словно для них будет сделано исключение. Они считают, что тело само собой должно функционировать без сбоев, и удивляются, когда сбой вдруг происходит: они не могут испражниться, уснуть или заставить мышцы работать должным образом. «Но ведь сорок семь – это еще не старость», – говорит сорокасемилетний пациент. «И все же, – отвечаю я, – сорок семь – достаточный возраст, чтобы вы уже не ощущали себя как прежде». Но их это не устраивает. Они хотят, чтобы все было как раньше. И вот они покупают в Интернете какой-то особый сок или зеленый порошок или же требуют, чтобы у них нашли какую-то необычную аллергию или пищевую непереносимость, и тогда у них все будет по-прежнему, ведь стоит только начать пить сок, принимать порошок, исключить из диеты злосчастный продукт или держаться подальше от животных.

Они не желают меня слушать, когда я говорю, что им нужно успокоиться, радоваться жизни, питаться разнообразно и больше двигаться. Да, именно в таком порядке. Мне надоело произносить все это из раза в раз, а им надоело мне внимать, но, как ни крути, это правда, и она малоинтересна.

Утро пятницы, на часах без пяти восемь. Я сижу за письменным столом в своем кабинете в клинике, на третьем этаже старого дома на Солли-пласс. Через пять минут начнется. Зови врага, как говорит мой коллега. Даже спустя столько лет я совершенно не понимаю, почему люди, находящиеся за дверью, хотят ко мне прорваться. Они специально отпросились с работы, чтобы прийти сюда, но зачем? В голове пусто и тихо. На столе разложены какие-то бумаги, стоит монитор компьютера, рядом лежит стетоскоп, поодаль – какая-то большая машина на колесах, но что это, к чему все эти вещи и что вообще здесь происходит, чего ждать? Зачем я здесь? Справа окно, за спиной книжная полка с журналами и книгами, на стене напротив – плакаты с изображениями человеческих тел. Похоже на кабинет врача, но где же врач, ведь здесь, кроме меня, никого нет. Куда подевались взрослые, как я здесь очутилась? Должно быть, это недоразумение. А что, если я возьму и уйду? Притворюсь, что мне нужно в туалет, проскользну мимо ждущих в коридоре и просто исчезну.

Но вдруг появляется резкость, мир возвращается в фокус, я пересекаю кабинет, открываю дверь и вызываю первого пациента, ну, разумеется, я не могу не сделать этого, ведь я снова в потоке. И вот я уже натягиваю перчатку, наношу на пальцы смазку. На кушетке на боку лежит мужчина, штаны спущены до колен, белые ягодицы оголены, и, когда я их раздвигаю, я вижу и чувствую, что он толком не вытерся, да что там говорить, он вообще не вытирался после последнего похода в туалет, хотя прекрасно знал, что идет к врачу с жалобой на геморрой и зуд в заднем проходе. Я с профессиональной отстраненностью ощупываю геморроидальные узлы и осторожно ввожу в анальное отверстие один палец и пальпирую задний проход и простату, затем вынимаю палец, выбрасываю печатки, подхожу к раковине и тщательно, словно хирург в операционной, мою руки, и в довершение ко всему протираю их антибактериальным раствором.

– Надеюсь, вы не против, если я открою окно, – говорю я. – Нужно проветрить.

Тем временем он успел одеться и теперь сидит напротив меня – обычный, среднестатистический гражданин, чьи кроваво-красные геморроидальные узлы и немытый анус надежно спрятаны под черными брюками со стрелками.

– Прошу меня извинить. Уже некоторое время я не осмеливаюсь тщательно вытираться, боюсь, что там все полопается.

– Все в порядке.

«А вот и не в порядке», – вдруг произносит Туре.

Туре – пластиковый скелет в натуральную величину, он стоит в углу между дверью и раковиной. Он – единственный свидетель происходящего в кабинете. Когда я его только купила, то шутки ради надела ему на голову черную мужскую шляпу. В то время меня занимали такие темы, как роль юмора в отношениях между врачом и пациентом и целительная сила смеха. Тогда казалось, что мы способны изменить мир вместе с норвежской системой здравоохранения, увидеть пациента во всей его целостности и так далее и тому подобное. Мы верили, что мы особенные, исключение из правил, и что нашему медицинскому центру суждено стать чем-то из ряда вон выходящим. Возможно, именно эта вера в собственную исключительность по-прежнему заставляет нас подниматься каждое утро.

«Да, не в порядке, – продолжает Туре, – вовсе не в порядке. Он мог бы смочить туалетную бумагу и осторожно вытереться. Да мало ли существует способов. Он мог бы купить влажные салфетки в киоске на углу и воспользоваться ими до прихода в кабинет. Но не сделал ни того, ни другого. А если ему не стыдно сунуть свою задницу, перемазанную свежими испражнениями, в лицо незнакомому человеку, на что еще он способен? Что еще скрывает этот мужчина?»

Я вещаю что-то о моционе, потреблении жидкости и клетчатки и, слушая собственный голос, стараюсь вытеснить из своего сознания шипение Туре и резкий запах, который несколько минут назад наполнил кабинет и по-прежнему висит в воздухе.

Во время учебы я проходила практику в доме престарелых. Благодаря дополнительным сменам я быстро научилась