Книга Рассказы змеелова - Василий Иванович Шаталов

Рассказы змеелова

СМЕРТЕЛЬНЫЙ БУКЕТ

Говорят, что профессия журналиста сродни нелегкому труду старателя. И это, пожалуй, верно. В самом деле, попробуй-ка найти золотой самородок весом, примерно, с пуд или в тысячу карат волшебный камень алмаз. Такое бывает нечасто.

Не балует судьба и журналиста. Встречается он со множеством людей, но редко его пути сойдутся с человеком исключительным: либо своей увлеченностью, либо своим служебным занятием, требующим огромного мужества и терпения, либо яркой, неповторимой биографией, где каждый шаг связан с риском, а прожитый день — подвиг.

У меня поиск такого человека длился года три. Правда, этот срок можно было бы намного сократить, но тут вина только моя. И, как ни странно, провинился я перед своим же собратом — редактором Всесоюзного радио, обладавшим, к счастью, железным терпением и не менее крепкой настойчивостью. Если бы не он и не эти его замечательные качества, я наверно, так и не встретился бы с героем моего рассказа.

А все началось вот с чего.

Однажды редактор позвонил в Ашхабад, ко мне на квартиру.

— Салам-алейкум! — воскликнул он, приветствуя меня на восточный манер. — Ну, как ты там, в пекле-то, жив еще? Ну и чудесно! Послушай, старик, ты не смог бы для нашего отдела сделать небольшой радиокадрик минут… на пять, на шесть? Сроком тебя не ограничиваю, но прошу: пожалуйста, не тяни.

— Тема? — спросил я бодро.

— Польза змей для сельского хозяйства. Ну, немного расскажешь и о самом змеелове…

В разговоре со мной редактор был предельно краток. Он даже не объяснил как следует задание, всецело полагаясь, видимо, на мою осведомленность, мой опыт и журналистский энтузиазм.

Но осведомленности насчет змей у меня-то как раз и не было! Тем не менее, не желая ударить лицом в грязь, я дал обещание выполнить задание.

— Будет сделано! — весело заверил я редактора. — Значит, польза змей для сельского хозяйства? Сделаю. Все будет в ажуре!

Как только разговор закончился, я почувствовал приступ такого смеха… какого не испытывал за всю жизнь. Я хохотал до слез, до изнеможения.

«Змеи и сельское хозяйство!» Да это черт знает что такое! — думал я с горькой иронией о милом и добром редакторе, которому ничего более путного не пришло в голову, кроме этих ядовитых гадов. Какая там и кому от них польза, если столько людей гибнет ежегодно от их укусов, гибнет скот?!. Тоже мне, нашел пользу!..

Мое заблуждение, вернее, невежество относительно значения змей — сейчас многим тоже может показаться смешным. Сейчас любой школьник расскажет вам о пользе змей не только для сельского хозяйства, но и в борьбе со многими недугами человека.

А тогда — это было в начале 50-х годов — о змеях писали редко. К тому же особого интереса я к ним не проявлял.

Прошло около месяца после нашего разговора с редактором, и снова в моей квартире раздался телефонный звонок из Москвы.

— Ну, как там с записью змеелова? — сухо спросил редактор. В ответ я только тяжело вздохнул.

— Плохи дела. Нет пока подходящей кандидатуры. Не знаю, что и делать…

— А ты, брат, духом не падай, продолжай искать. Сам знаешь: кто ищет, тот обрящет.

Редактор, как я уже сказал, был терпелив и настойчив. Он звонил мне каждый месяц, подбадривая меня и горячо уверял, что змей в Туркмении — хоть пруд пруди. А там, где водятся змеи, должны быть и охотники на них.

Так продолжалось довольно долго. И ни разу за это время редактор не возмутился, не рассердился и не повысил на меня голоса. Он только изредка напоминал о своем задании и просил его выполнить, как можно скорее.

В конце концов во мне заговорила совесть, и я решил всерьез взяться за поиски змеелова.

Однажды эти поиски привели меня в ашхабадский Дворец пионеров. Здесь, на краю игровой площадки тенистого и просторного двора, стоял скромный одноэтажный домик. Несколько окон, выходивших во двор, были забраны решетками.

Я вошел в небольшой коридор и постучал в дверь.

— Войдите, — послышался голос. Я смело переступил порог и… в ту же секунду вздрогнул от грозного, предостерегающего шипения. Откуда исходило оно, пока было неясно.

Посередине комнаты стоял длинный стол, сверкавший черным лаком, а вдоль стен теснилось несколько небольших столиков, уставленных тускло блестевшими банками, баночками, колбами, стеклянными ящиками, А в них — разные змеи, жуки, пауки, ящерицы, скорпионы и фаланги. На стенах — красочно пестрели коллекции бабочек, пучки каких-то цветов, сухих растений.

Из оцепенения меня вывел приветливый голос человека, сидевшего в конце длинного стола:

— Входите, пожалуйста. Не бойтесь!

Это был Иван Иванович Ирпеньев, заведующий отделом юннатов ашхабадского Дворца пионеров. Он был похож на коренастого веселого цыгана. Его смуглое добродушное лицо, с широким, слегка приплюснутым носом и яркими карими глазами показалось мне знакомым. В темных коротко остриженных волосах едва заметная седина. На нем была цветастая сорочка с короткими рукавами и легкие, песочного цвета брюки. Ивану Ивановичу уже перевалило за пятьдесят, но выглядел он молодо, был подвижен и весел.

Мы поздоровались. Он крепко сдавил мою руку. «Ого! — подумал я. — Вот это рука! Такая сильная да тяжелая… Как раз для охоты на змей».

Я рассказал о цели своего визита и, как бы между прочим, спросил:

— Скажите, Иван Иванович, а змеи имеют какое-нибудь отношение к сельскому хозяйству?

Он ответил сразу, будто только и ждал этого вопроса.

— А как же! Конечно! Ведь змея самой природой приспособлена к тому, чтобы залезать в норы грызунов и уничтожать их там вместе со всем потомством. Ну, как, скажите, не любить змей, если они помогают нам сберегать урожай! Лично я, — продолжал Ирпеньев, — за всю свою жизнь убил всего-навсего одну эфу — одну из тридцати с лишним тысяч отловленных мною ядовитых змей. И то… это убийство произошло из-за моей лихости, что ли… из-за потери осторожности. Я накрыл эфу сорочкой, когда она пыталась уйти. Правда, это убийство едва самому мне не стоило жизни. Отравление было настолько сильным, что несколько месяцев я пролежал в больнице, потеряв почти половину своего веса. А всего я перенес тринадцать змеиных укусов.

Весь рассказ змеелова я записал на магнитофонную пленку. Говорил он весело, остроумно, пересыпая свою речь пословицами, поговорками, неожиданно свежими сравнениями.

Но больше всего запала мне в память цифра: тридцать тысяч. Тридцать тысяч поединков со смертью! Каким же надо обладать мужеством, хладнокровием и терпением, чтобы