Книга Побег из Араманта - Уильям Николсон
- Жанр: Книги / Фэнтези
- Автор: Уильям Николсон
(18+) Внимание! Аудиокнига может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту для удаления материала.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда чужаки впервые пришли на землю мантхов, те еще жили в легких переносных палатках, сохранившихся с охотничьих времен. Хижины с куполообразными крышами теснились вокруг солевой шахты, которая сулила в будущем принести народу богатство и процветание. В те дни никто и не помышлял о великом городе, что высится нынче над огромными подземными пещерами.
Однажды в жаркий летний полдень прямо из пустынных долин появился отряд чужестранцев, и вскоре неподалеку выросла новая стоянка.
Длинные волосы пришельцев, равно мужчин и женщин, вольно развевались на ветру; двигались гости плавно и неторопливо, говорили спокойно и притом крайне редко. Между ними и мантхами завязалась кое-какая торговля: за хлеб, мясо и соль иноземцы платили серебряными украшениями, которые искусно делали собственными руками. Вреда от пришлых не было, и все же местные жители чувствовали уколы беспокойства. Кто они, эти чужаки, откуда и куда лежит их путь? Прямые вопросы оставались без ответа: странник или странница лишь улыбались, пожимали плечами, а то и просто качали головой.
И вот на глазах у новых соседей незнакомцы взялись за работу: начали строить башню. День за днем сооружение обретало форму и наконец превратилось в деревянный помост чуть выше человеческого роста; на нем возвели башенку поуже, из крепких брусьев и разных по величине железных труб. Трубы эти соединялись между собой, точно в музыкальном органе. Книзу они расширялись в виде рожков, образуя широкое кольцо, посередине были сплавлены в один пучок наподобие бутылочного горлышка и вновь расходились веером, заканчиваясь венцом из больших кожаных ковшей. Стоило подуть ветру, ковши ловили его и разворачивали всю постройку так, чтобы воздух попадал через горло в трубы и с нелепыми звуками вырывался наружу из рожков.
На что может сгодиться подобная безделица? Ясно же: ни на что. Первое время мантхи из любопытства глазели, как башня со скрипом ворочается туда-сюда. Однако при сильных порывах ветра сооружение печально завывало, быстро надоедая слушателям.
Неразговорчивые пришельцы так ничего и не объяснили. Похоже, бессмысленное строительство было их единственной целью, ибо, завершив его, странники свернули свои шатры и собрались в дорогу.
Перед самым уходом их вождь залез на башню и вставил в узкую прорезь на горлышке небольшой серебряный предмет. Тихим летним вечером, на закате, когда листья деревьев замерли, будто нарисованные, незваные гости молча отправились прочь по безлюдным долинам – исчезнув так же неожиданно, как и появились. Покинутым соседям оставалось лишь недоуменно таращиться на громадное бестолковое пугало с немыми жерлами труб и рожков.
Глубокой ночью, когда все крепко спали, откуда ни возьмись подул теплый ветер, и в души мантхов проникли неведомые звуки. Сами не зная почему, люди просыпались с улыбками на устах, выходили на улицу, вдыхали полной грудью ночную свежесть и радостно, изумленно слушали.
Поющая башня выводила свою первую чистую песню.
Сагахог! Помпапрун! Сага-сага-ХОГ! Лежа в постели, Бомен Хаз чутко прислушивался к приглушенным маминым проклятиям, доносящимся из ванной. Высоко над городскими крышами струился золотой звон: «Бомм! Бомм!» Это колокол на башне Императорского дворца возвещал наступление шестого часа: просыпайтесь, мол, жители Араманта. Бомен протер глаза и прищурился на утреннее зарево, просвечивающее сквозь Мандариновые занавески. Отчего-то сердце сжимала тоска. Что же на этот раз? Э-эх, впереди еще целый день в школе! В животе у мальчика привычно похолодело. Но нет, сегодня душа печалилась по-иному, по-новому, будто бы оплакивала потерю. Только какую?
В соседней кроватке, на расстоянии протянутой детской руки, досматривала сны сестра-близняшка Кестрель. Несколько мгновений Бо слушал, как она сладко посапывает носом, затем послал короткую мысль:
Пора вставать!
Услышав ее сонное ворчание, досчитал про себя до пяти и выскользнул из-под одеяла.
На полпути к ванной мальчик задержался в коридоре, чтобы поздороваться с младшей сестричкой. Пинпин в кружевной сорочке уже стояла в кроватке и сосала большой палец. Она всегда ночевала здесь, на проходе, поскольку в спальнях не хватало места. Как ни крути, а семье из пяти человек нелегко уместиться в обычной двухкомнатной квартире Оранжевого округа.
– Привет, Пинпин.
Девочка выпустила палец изо рта, и ее круглое личико озарила блаженная улыбка.
– А в щечку? – радостно потребовала она. Брат поцеловал.
– А на ручки?
Бо обнял. Прижимая к себе теплое, хрупкое тельце, он вспомнил. Сегодня же первая контрольная Пинпин. Крошке только два года; она и не подозревает, что отныне и до последнего вздоха каждый шаг ее будет взвешен и строго оценен.
Вот почему сердце брата разрывалось на части. Плач подступил к самому горлу. «Вечно у этого ребенка глаза на мокром месте», – говорили многие. Что же поделать, если чужие беды касались его чересчур близко? Стоило Бомену пристально посмотреть на кого угодно – и мальчугану передавались чувства человека, чаще всего печаль или страх; чуть погодя Бомен проникал в их причину и неизменно заливался слезами. Пусть и невольными, но оттого не менее горькими.
Впрочем, этим утром его расстроили вовсе не страдания Пинпин: нынче в ее душе было безмятежно и по-летнему солнечно. А вот завтра? Слишком скоро она, как и все кругом, начнет бояться будущего – поначалу смутно, потом со всей остротой. Ибо в Араманте жизнь испокон веков измерялась итогами контрольных. Любая из них угрожала провалом, а те, что приносили успех, заставляли со страхом ожидать следующей проверки. И нет конца этой муке. От одной лишь мысли об этом Бомена переполнила жгучая любовь к сестренке. Он порывисто обнял малышку и осыпал ее пухлые щечки нежными поцелуями.
– Люблю Пинпин.
– Люблю Бо, – откликнулась крошка.
Из ванной донесся громкий треск разрываемой ткани, за ним разразилась новая вспышка проклятий.
– Сагахог! Бангаплоп!
И наконец извечное, семейное:
– О, пропащий народ!
Так восклицал еще великий пророк Аира Мантх, прямой, хотя и дальний мамин прародитель. Имя Аира переходило с тех пор по наследству, теперь дошло и до нее. Поэтому, если мама начинала блажить, отец подмигивал детям: «Ага, вот и наша пророчица вернулась».
Дверь ванной комнаты с грохотом распахнулась. На пороге стояла растрепанная Аира Хаз. От возбуждения, не сумев отыскать проймы в одежде, она сама прорвала новые дыры. Пустые рукава болтались у Аиры по бокам, и голые руки торчали сквозь распоротые швы.
– Сегодня у Пинпин контрольная, – подал голос Бомен.
– Что-что сегодня?
Аира нахмурилась, а затем приняла у сына малышку, прижав к сердцу так, словно кто-то собирался ее отнять.
