Книга Перстень для Избранной - Анна Алора

Вера достала ключ, и с первой же попытки попала в замочную скважину. Она удовлетворенно улыбнулась, и провернула ключ ровно два раза. Дверь, даже не скрипнув, отворилась, и девушка с достоинством пронесла себя по узкому коридорчику прямо в кухоньку.

Поставила тяжелую сумку на табуретку, и достала оттуда бутылочку коллекционного шампанского «Вдова Клико». Не чинясь, одним движением открыла страшно удивленную бутылку (а не всякий мужик мог таковую с налету открыть) и налила в специально приготовленный еще с раннего утра бокал.

Подняла глаза, посмотрела в зеркало, которое специально тут повесила, чтоб кухонька больше казалась, и чокнулась со своим отражением. Отражение ответило тонким звенящим звуком, и Вера ему отсалютовала.

Вера Петровна Конных происходила из рода зажиточных купцов, которых в годину раскулачивания раскулачили по полной, частью сослав в недра далекой Сибири, где оная часть пропала с концами. Однако под корень вывести род новой власти не удалось.

То ли прадеды молились, то ли местный комиссар дал маху, но род не прервался, а очень даже процветать стал.

Со временем, конечно. По крайней мере, к её бабушке Варваре из самого Петербурга приезжали за племенными жеребятами.

Уж больно хороши были, породы русская верховая караковой масти.

Этакие бело-коричневые красавцы.

Матушка как-то говаривала, что и род спасся благодаря им.

Точнее, благодаря жеребчику Пончо, которого пришлось дать в дар тому комиссару.

На орловщине жили все деды, прадеды.

Вера вздохнула.

Вот права была тётка Катя, соседка. Деньги к деньгам, здоровье к здоровью, внешность… внешность к внешности.

Ну что внешность?

Уродилась Вера в батюшку, рост гренадерский, бедра — всем бедрам бедра, руки могучие как кувалды, и ноги… Длинные, стройные, но вот мускулистые, да. Никакой тебе субтильности.

Батюшка был человек мирный, сложения хоть и гренадерского, но с лицом и душою херувима небесного.

Всё-то матушке прощал.

Верховодила матушка в дому и в конюшнях. Хотя что с тех конюшен осталось, крохи. А после того, как ушла матушка, пережив батюшку вот ровно на полгода, так и вовсе дело зачахло.

Вера вздохнула, вытерла покрасневшие глаза.

Тридцать восемь ей, а все одна и одна. Нет, мужики у ней бывали, как без того…

Вот только ненадолго, эх, ненадолго.

Вера уже год как тосковала без надёжного мужского плеча, без крепкого тела, без бритвы в ванной.

Ей хотелось любви, тепла, заботы.

Да вот пугливые пошли мужики, побаивались такой роскошной женщины. Нежной души, ну вот прям как у батюшки, никак не могли разглядеть.

А Вера была и правда красавица. Глаза карие в пол лица, волос волнистый, пшеничного тона, и коса толстая через плечо. Кожа нежная да бархатистая.

— Правда, — Вера вздохнула — кожа веснушчатая. И голос у меня зычный, командный, вот напасть, — и Вера опять вздохнула.

Она вспомнила своих экс — женихов, и тоска сжала её сердце.

Вера глянула на круглые часы с веселеньким циферблатом, в Праге купленные. Уже десять.

Пора в кровать, вставать-то в шесть.

Вера Петровна работала зам главного бухгалтера в одном ООО, куда попала случайно. У неё оказался математический талант, в дядю-счетовода.

Того на войну не взяли из-за этого таланта.

Кредит с дебитом девушка сводила легко и с удовольствием, да и в разного рода запутанных ситуациях что с налогами, что с филиалами была великая дока.

Девушка отправилась в душ, налила в ладонь любимый гель с запахом лесных ягод, взбила в густую, ароматную пену, и, легко касаясь ладонями тела, одела его невесомой разноцветной шубкой.

Повертелась под упругими струями, гладящими и массирующими кожу.

— И никакого мужика не надо с таким навороченный душем!

Обманывала себя Вера, ох, обманывала, и сама это знала. Тело просило, даже требовало мужской ласки, так, что внизу живота скрутилось и сжималось.

Вера со злости включила холодную воду, и с воплем выскочила из ванной.

— Вот дура ты, Вера! — ругала она себя. Подавай ей мужика, будто работы мало!

Но телу с его гормонами и загадочной женской душе было наплевать на работу.

Оно жаждало.

И не спалось, ох, не спалось Вере. Вертелась с боку на бок, зевота раздирала рот, а сон не шёл.

На часах уже три.

Вера скинула одеяло, повернулась ещё пару раз боку на бок, и наконец заснула, да так, что не сразу поняла, откуда трезвон.

* * *

Подняла голову. Нет, не приснилось.

Звонили в дверь.

Глянула на часы: на часах уже восемь!!

Вера скинула ноги на пол, и, как была в пижамных шортиках до середины бедра и маечке на кружевные бретельках, выскочила в коридор. Не подумав, рывком распахнула входную дверь.

Парень в форменной куртке курьера с надписью «СКС» отшатнулся и покраснел как маков цвет.

И было от чего. Не всякий устоит, увидев русскую валькирию в этаком неглиже.

Грудь четвёртого размера свободно вздымалась под тонкой тканью чёрной маечки, а правая рука размером с голову новорождённого, придерживала дверь.

Коса до пояса расплелась, а стройные, длинные, но несколько мускулистые ноги бессознательно приняли устойчивую защитную позицию.

— Ойй… — Эээ. — Доброе утро! — промямлил раскрасневшийся парень, старательно отворачивая голову от Вериных прелестей. Однако голова отворачиваться не хотела, и глаза несчастного то и дело залипали на выдающихся достоинствах девушки.

— Вам пакет, распишитесь вот тут, — и он сунул ей в руку ручку, уже неприкрыто глазея на щедрую Верину красоту.

Вера ойкнула, и, пытаясь прикрыть грудь одной рукой, что ей в конце концов удалось, учитывая размеры той руки, быстро расписалась в получении.

Пакет был размером с коробку из-под обуви, невесомый, завернутый в фирменную упаковку, и заинтриговал Веру до сердцебиения.

* * *

Она, все ещё позевывая и тряся головой от неожиданного пробуждения, понесла его в кухню и положила на табуретку.

Тут её как током дернуло.

— Восемь! Я опоздала, блиин.

Она засуетилась, побежала ставить турку на огонь.

— Да черт с ним, выпью растворимый, — в сердцах сказала Вера, и потянула руку за банкой колумбийского (подарок сотрудников) — и тут плюхнулась на стул.