Книга Золотая чаша Колоксая - Татьяна Мирная

Полуденное солнце как будто нехотя показалось из-за облаков и осветило зелёную долину, отражаясь в излучистой реке. Густые облака понеслись дальше, таща за собой свои тени. А те, играючися, прятали то каменистые пустоши, то заросли можжевельника, и лишь на одно мгновение накрыли город. Словно опомнившись, торопливо побежали дальше. Белые стены вновь осветило солнце, любуясь сверху славным городом.

Из-за близкого соседства с горами окрестные земли были холмистые, с колючими непроходимыми зарослями да крутыми оврагами, которые даже звери обходили стороной. И посреди этого неприветливого и сурового предгорья раскинулась небольшая равнина, на которой стоял белокаменный город. К нему ручейками стекались извилистые дороги с разных сторон света. Рад был гостям великий Снавич — сердце Тарсии, княжества на границе Харабатских гор. Несмотря на свой почтенный возраст, в городе были добротные, довольно широкие улицы, новый акведук и стража, надзирающая за местными бродягами и юродивыми. Городской караул регулярно обходил улицы, следя за тем, чтобы всякий сброд не приближался к богатым домам и, самое главное, к княжескому дворцу. Вся неприглядная жизнь с громкими разборками, руганью и потасовками оставалась в нижнем городе. Там было раздолье для мелких торгашей, перекупщиков и нечистых на руку горожан. Низкие, обшарпанные хибарки ютились рядом с двухэтажными домиками ремесленников, где нижняя часть отводилась под мастерскую и торговую лавку одновременно.

Чем ближе был княжеский дворец, тем тише и чище становилось вокруг. Дома и ограды белели и росли вверх. Менялся и встречный люд: тут ни у кого не было затравленных взглядов или бегающих хитрых глазок, подмечающих что где плохо лежит. Грязные бедные одёжки сменили дорогие кафтаны да расшитые серебряными нитями платья. Не было слышно никакой ругани и брани! Только негромкие окрики знакомых да едва различимый звон мечей — не иначе княжеская дружина разминалась.

Сам дворец размещался правее центральной площади, так чтобы князь в любое время мог выйти к собравшемуся народу. Высокие стены смотрелись пугающе и обнадёживающе одновременно. Каждый житель Снавича понимал: в обычный день ему туда хода нет, но случись беда — эти стены защитят. Группы людей то и дело перемещались из дворца в город и обратно под неусыпным оком стражей. Дворцовые ворота были приопущены, готовые в любой момент преградить путь нежеланным гостям. Случайным прохожим была видна лишь часть двора, пустая и тихая. Но так только казалось. Жизнь в княжеских палатах шла своим обычным чередом. Суетились слуги, бегали служанки, наводя порядок в покоях, да важно прохаживался стольник, следя за их работой. В переходах неподвижно замерли стражники. Мало кто из челяди знал, что рядом идёт другая, невидимая жизнь и принимаются решения, судьбоносные не для одного княжества.

Потайных ходов во дворце было немного, и спрятаны они были надёжно. Два тёмных силуэта не шли — бесшумно скользили по каменным плитам. Только потрескивали факелы, освещающие путь: длинный, узкий коридор с низким сводом. Безмолвие оказалось временным. Мужчина в длинном плаще бросал резкие, отрывистые фразы, изредка повышая голос, скорее от напряжения, чем от желания в чём-то убедить спутника.

— …Я не упущу такую возможность, Ставр. Яронега станет женой маг'ярского княжича, и он, а потом мой внук займёт тарский княжий стол… И больше никакая гаравайская собака не посмеет гавкнуть в нашу сторону. Всё по закону!

Тот, кого назвали Ставром, благоразумно молчал, поглядывая себе под ноги. Тарского князя Земислава перебивать было непросто невежливо, а ещё и опасно. Взрывной нрав государя был хорошо известен его людям. К тому же советник пока был во всём согласен с Земиславом.

— …Поганые гаравайцы не получат ни одного, даже заброшенного рудника! — князь зло фыркнул и замолчал.

Дальше мужчины шли молча. И непонятно, то ли обдумывали предстоящее сватовство княжны, то ли вспоминали допрос, с которого возвращались этим подземным ходом. Если бы в княжеский острог попал обычный лазутчик, Земислав вряд ли заинтересовался бы им, но сегодня в пыточной был убийца, подосланный к юной княжне Яронеге. Возможно, это и стало причиной такого взволнованного и злого состояния князя. Подтолкнуло его к принятию окончательного решения.

Наконец, казавшийся бесконечным коридор закончился, упёршись в серую каменную стену. Земислав уверенным движением нащупал скрытый рычаг и открыл потайную дверь. Мужчины вошли в небольшой покой, служивший князю местом для особых бесед, не предназначенных для общих ушей. Кроме княжеского советника да пары близких друзей, здесь больше никто и не бывал. Сам покой был обставлен просто: дубовый стол, на котором лежала карта всего Черногорья да несколько стульев. Земислав сел на один из них и раздражённо махнул рукой, когда советник замер в нескольких шагах от него.

— Садись рядом, Ставр, — он недовольно поморщился. — Не думал, что доживу до такого! В своём доме я должен шептаться, как бабка, чтобы меня, не ровен час, не подслушали!

Советник хорошо знал, что государь имеет в виду. Последние несколько лет княжеству пришлось нелегко. Неурожаи и, как следствие, голод ослабили и без того не процветающую Тарсию. От наводнения, обрушившегося на южные границы, пострадали портовые города. И теперь заморские купцы выбирали торговый путь по реке Славуте через восточную соседку Гетаю, оставляя ввозную пошлину в чужой казне. Оставался единственный серьёзный источник пополнения княжеской казны — самоцветы, добываемые в рудниках Харабатских гор. Именно из-за этих рудников Тарсия не первое десятилетие враждовала со своей южной соседкой — княжеством Гаравия. Последние шестьдесят лет рудники принадлежали Тарсии, но гаравайский князь Фейн только ждал удобного повода, чтобы их отобрать или, как он считал, «вернуть утраченное». Тарский князь был стар и, по слухам, болен. Держался на княжеском столе скорее из упрямства и благодаря военной выправке. Но по стране поползли слухи и разговоры о преемнике. Сыновей у Земислава не было. Его гордость и надежда — первенец Мирослав — был убит почти двадцать лет назад в жестокой битве. Вынужденная вторая женитьба, словно в насмешку, подарила князю дочь. А спустя несколько дней после этого он стал вдовцом. Наплевав на все уговоры и доводы, Земислав не стал больше испытывать судьбу, решив передать княжество внукам. Княжне Яронеге только-только исполнилось шестнадцать лет. Пришла пора ждать сватов. По тарским законам женщина не могла принять княжий стол, а вот её муж — да.

Войны не хотели не только в Тарсии, но и во всём Черногорье. Многие побаивались крепнущей Гаравии и жаждущего власти князя Фейна. Боялись, что вслед за павшей Тарсией (а большинство соседей не сомневалось, что Земислав не выстоит в этой войне) Фейн под победным стягом двинется на север. Тайные службы кипели от сообщений о встречах послов и князей. Ходили слухи, что даже альвийский (в те времена альвами называли эльфов — Прим. авт.) владыка обеспокоен ситуацией на юге, о чём поведал на встрече с маг’ярским князем Светигоем. Черногорье замерло в тревожном ожидании. Кто пошлёт сватов к тарской княжне? Кого выберет князь Земислав в зятья, а значит и будущим правителем Тарсии? Все взоры обратились на княжеский дворец в Снавиче.