Книга Сезон любви - Айрис Джоансен

– Не виновна.

Мэлори Тэйн откинулась на жестком стуле. Волна облегчения, нахлынувшая на нее после вердикта, произнесенного старшиной жюри присяжных, ошеломила женщину. Она словно сквозь сон слышала возбужденный гул публики в зале судебных заседаний, слова благодарности, с которыми судья обращается к присяжным, чувствовала ободряющее пожатие адвоката Джеймса Делажа. Все это Мэлори воспринимала на подсознательном уровне. Она свободна!

Над ней склонился Джеймс. На его умном лице читалась тревога.

– Ты в порядке? – прошептал он.

Мэлори кивнула, стараясь дышать медленно и размеренно, однако она лучше, чем кто-либо, знала, что с ней далеко не все в порядке. Она была настолько измотана, находилась в таком невероятном напряжении, что едва сдерживала дрожь.

– Потрясающе! Спасибо, Джеймс. В какой-то момент мне казалось, что все кончено.

– Я же говорил тебе, что беспокоиться не о чем. Просто этой чертовой окружной прокурорше нужно было немного бесплатной рекламы для своей будущей избирательной кампании. Ни один другой юрист не потащил бы тебя в суд, имея на руках такие смехотворные улики.

– Она настоящая барракуда, – передернула плечами Мэлори, отводя взгляд от стола в противоположном конце зала, за которым все еще восседала властная сухопарая дама – окружной прокурор. – Когда она меня допрашивала, я чувствовала, будто меня раздевают. Даже хуже – так, будто… будто с меня с живой сдирают кожу.

– Как бы то ни было, все позади. – Джеймс собрал со стола свои бумаги, пухлые юридические справочники и аккуратно уложил их в кожаный портфель. – Пойдем. Пора отсюда выбираться. Нам еще предстоит прорваться сквозь целую свору папарацци, причем, чем скорее мы это сделаем, тем лучше для нас. Я намерен со скоростью света вытащить тебя отсюда и запихнуть в такси.

– Чем еще они могут мне досадить? – с горечью спросила Мэлори. – Они и так сделали из меня самую страшную женщину-вамп конца века. Разве ты не видел газетные заголовки? Знаменитая актриса соблазняет несчастного обезумевшего от любви юношу, тащит к алтарю, принимает дорогие подарки, а затем, когда он оказывается разорен, пристреливает его.

– Ни на одной газетной полосе не хватит места для подобного заголовка, – усмехнулся Джеймс. – Да и память людская коротка. На следующей неделе ты уже будешь «прокисшей» новостью.

– Хотелось бы в это верить.

Джеймс бросил взгляд на бледное осунувшееся лицо Мэлори.

– Послушай, а почему бы тебе не съездить на некоторое время в Европу? Пусть журналисты о тебе немного позабудут.

– На какие шиши? – грустно усмехнулась женщина. – Я и так должна тебе деньги за защиту, а с тех пор, как меня обвинили в убийстве Бена и притянули к суду, предложения от продюсеров, как ты сам понимаешь, не сыпались на меня словно из рога изобилия. У меня как раз наклевывалось несколько отличных ролей в фильмах, но тут в мою жизнь вторгся Бен Уайт.

– Что касается моего гонорара, то я могу и подождать.

– Тебе в любом случае придется подождать, хочешь ты этого или нет. – Она поднялась и взяла со стола свою сумочку. – Но не очень долго. Ты едва не загнал себя в могилу, пытаясь отмыть меня от грязи, и поверь, я не собираюсь тебя обжулить. – Мэлори устало тряхнула головой. – Ведь должен же хотя бы один человек выйти из этой истории без синяков и шишек, иначе вообще все теряет смысл.

– Я, как и наша малопочтенная прокурорша, тоже получил бесплатную рекламу.

– Однако с ее помощью ты вряд ли сможешь оплатить счета, имея к тому же жену и младенца на подходе. Но я все равно получу какую-нибудь работу, пусть даже мне снова придется стать официанткой и принимать заказы до тех пор, пока…

«До каких пор?» – озадаченно подумала Мэлори. Ей еще никогда не приходилось чувствовать себя настолько беспомощной. Пусть сегодня она оправдана судом, но пресса все равно не перестанет мазать ее грязью, а ее имя до конца жизни будет связано с этим скандалом. Если только не поймают настоящего убийцу Бена. Черная вдова, имя которой у всех на слуху, однако вряд ли кто-либо из продюсеров сочтет, что подобная «известность» способна обеспечить сборы.

– Тем или иным способом, но я достану денег, чтобы расплатиться с тобой. Обещаю. Ты был моим добрым ангелом, Джеймс. – Лицо Мэлори озарила улыбка. Она подалась вперед и запечатлела поцелуй на щеке адвоката. – Не каждый день женщине преподносят ее жизнь на серебряном блюде.

– Надо признать, на изрядно потускневшем блюде, – с горькой иронией произнес Джеймс. – Именно в этом и заключается главная проблема с сегодняшними средствами массовой информации: стоит кому-нибудь швырнуть комок грязи, и она заляпает весь мир.

– И все же я свободна. – Мэлори взяла Джеймса под руку, они повернулись и направились к выходу из зала судебных заседаний. – Не волнуйся за меня. Даже если моя карьера актрисы полетела ко всем чертям, я подыщу для себя что-нибудь еще.

– Если только тебе позволит старший брат Бена, – отозвался Джеймс. – Сэбин Уайт – тяжеловес среди финансовых воротил, и судя по тому, как он смотрел на тебя во время процесса, ему больше всего на свете хотелось бы засунуть тебя в каталажку, а ключ забросить в морскую пучину. Сегодняшний оправдательный вердикт придется ему сильно не по нутру.

Мэлори вспомнила мрачное лицо Сэбина Уайта, каким увидела его вчера, и душу ее обдало холодом. Раньше ей ни разу не приходилось встречаться со сводным братом Бена, однако после начала процесса он не пропустил ни одного дня судебных заседаний. Тот факт, что обычно избегающий появляться на публике Уайт добровольно нарушил свое затворничество только для того, чтобы наблюдать, как засудят его свояченицу, окончательно привел папарацци в состояние неистовства. Присутствие на суде Сэбина Уайта, одного из самых богатых людей мира, придало процессу как раз то, чего ему недоставало, – привкус таинственности и золотого налета.

Саму Мэлори, впрочем, эта «приправа» совершенно не волновала, но, когда она впервые увидела Сэбина Уайта среди любопытствующей публики, ее словно оглушили. Исходившая от него сила подавляла все вокруг, и женщина почувствовала, как внутри нее поднимается паника. Он без малейшего колебания встретил ее взгляд, молчаливо требуя от нее полного внимания, требуя… Чего именно? Мэлори поспешно отвернулась и стала нести какую-то околесицу, обращаясь к Джеймсу, – лишь бы не встречаться с его буравящим взглядом.

Она была словно загнанная в угол мышь и с каждым днем, пока длился судебный процесс, ощущала все большую неловкость, кожей чувствуя пристальный взгляд его холодных серо-голубых глаз. Мэлори охватило странное чувство. Ей казалось, что этот человек намеренно демонстрирует ей свое присутствие, пытается стать для нее даже более значимым, чем весь этот процесс, который мог стоить ей жизни. Это ощущение было абсолютно ни на чем не основано, но тем не менее именно оно заставило Мэлори, едва войдя в зал в первый же день суда, обратить взгляд именно на то самое кресло в шестом ряду.