Книга Чертов ангел - Инга Максимовская

А ведь ничего не предвещало. Утро встретило меня опухшей физиономией, отразившейся в безжалостном зеркале, гулкой тишиной пустой квартиры, обставленной старой мебелью, и заливистым пением бабушкиного кенара. Мне даже показалось, что из кухни пахнет блинами. Показалось. Димка вчера так и не позвонил, но меня это даже порадовало. Он не любит тишины, а она мне сейчас была очень нужна. Наспех умывшись, проглотила горстку сухого творога, запила его кофе, сказала «пока» маленькой фотографии, перечеркнутой черной ленточкой, стоящей на тумбочке, и вышла из квартиры навстречу новому дню.

— Ну, наконец — то, явилась, — Димка встретил меня возле входа в офис. — Фис, я скоро с ума сойду от твоих опозданий и косяков. То, что ты мне не чужая не является уважительной причиной…

— Ты хотел сказать, то, что мы спим вместе? — раздраженно перебила я, совмещающего в себе строгого начальника и моего жениха, мужика. — Ты же знаешь, у меня трудные дни.

— Они у тебя всегда трудные, сколько я тебя знаю, — в голосе Шмойлова появилось недовольство. — А знаю я тебя…

— Не стоит озвучивать мой возраст, — мой голос зазвенел, — я помню, что уже не юная фея.

— Фис, я тоже любил Клавдию Григорьевну, ты же знаешь. Она меня вырастила фактически, но я же не плюю на то, что у нас конец квартала. И бабушке бы не понравилось твое отношение к делу. Вспомни, она всегда говорила нам — «делу время, а потехе час», — набычился Димасик.

— Дим, сегодня сорок дней, — в горле появился противный колючий ком. Он не посмотрел на меня, ничего не сказал, не утешил. Просто втолкнул в свой кабинет и плотно прикрыл дверь. — Я в церковь зашла, пироги еще заказала в пекарне. Чтобы по — людски, чтобы помин.

— Анфис, я от тебя ухожу.

— Куда, мы же пришли только? — тупо распахнула я глаза. — А вечером Зайцевы придут. Поминки же. И еще ребята из нашего класса. Дим, что происходит?

— Фис, я женюсь завтра, — хмыкнул Шмойлов.

У меня пропал дар речи. Сюр какой — то, Димка меня бросает. Смех, да и только. Кому он нужен — то? Это я привыкла к его выпирающему начальственному брюшку, к просто физиономии, дурацким шуткам и ночному храпу. Кто ж позарился — то?

— Это что, дурацкая шутка? — спросила я, нервно пожав плечами. — Когда ты успел только?

— Уже год, лисенок, — по дурацки ухмыльнулся гадский изменщик, назвав меня домашней кличкой, от чего затошнило. — Ты же ничего вокруг не замечала, значит так я тебе был нужен. Сама виновата.

Я виновата? Весь год я боролась за жизнь бабушки — единственного оставшегося на этой земле родного человека. Жила в больницах, пока этот… Этот…

— Скажи что — нибудь или тебе, даже сейчас, начхать на меня, детка? А вот Ангелина меня любит. Я от тебя в жизни не видел столько чувств. Да, и Сергей Николаевич не будет доволен видеть на торжестве его единственной дочери и молодого зятя, и не самую адекватную сотрудницу. Давно надо было тебе сказать, да я все боялся, что ты мне сорвешь бракосочетание. Свадьба завтра. Прости, но, тебя я не приглашаю.

— Гелька, дочь хозяина концерна? Шефа? Молодец, не ожидала, — выдавила я, сквозь сжавшиеся связки, — вы станете прекрасной парой — подонок и силиконовая долина.

— Расчет получишь на следующей неделе, — холодно взглянул на меня Шмойлов, еще вчера говоривший, что я его жизнь.

— Козел, — задыхаясь от злости и обиды, я схватила за галстук этого самодовольного павиана и, размахнувшись, залепила ему звонкую затрещину. Пальцы запутались в волосах Димасика. Боже! Я сняла с него скальп. Волосенки мерзавца, словно дохлый зверь, повисли у меня в руках.

— Опа, — хохотнула я, рассматривая трофей. Переводила взгляд с причесончика плешивого донжуана на внушительную плешь, сдерживая рвущийся из груди дикий ржач. — Интересно, а эта надутая курица, твоя невеста, знает, что товар ей достанется бракованный? С проплешинами.

— Убью, — рыку Шмойлова мог бы позавидовать среднестатистический бегемот в период гона, которого коварно кинула самочка.

— Догони, сначала, — заорала я, и со всех ног бросилась бежать.