Книга Мастер-арфист - Энн Маккефри

— Одно можно сказать наверняка, — сухо заявила Бетрис, туго заворачивая вопящего и извивающегося младенца в тонкую хлопчатобумажную пеленку, которую его мать соткала специально для этого момента, — глотка у него твоя, Петирон. Держи! Мне теперь нужно заняться Мерелан.

И заходящийся криком младенец — крохотные его кулачки были стиснуты, а личико от натуги сделалось багрово-красным — очутился на руках у встревоженного отца.

Петирон, покачивая младенца — он видел, как это делают другие, — подошел к окну, чтобы получше рассмотреть первенца.

Он не заметил, какими взглядами повитуха обменялась со своей помощницей, не заметил, что младшая из женщин тихо вышла — за целителем. У Мерелан продолжалось кровотечение. Повитуха боялась, что у роженицы внутри разрыв: младенец шел ножками вперед, да и головка у него оказалась большая. Бетрис обложила стройные ноги Мерелан льдом, завернутым в полотенца.

Да, роды получились долгими. Теперь Мерелан, бледная и осунувшаяся, находилась в полнейшем изнеможении. В лице у нее не было ни кровинки, и как раз это беспокоило Бетрис сильнее всего. Переливание крови было делом рискованным; несмотря на одинаковый цвет, кровь у разных людей отличалась. Когда-то, в прежние времена, целители умели распознать это различие и подобрать нужную кровь. По крайней мере, Бетрис так слышала.

Повитуха подозревала, что ребенок окажется крупным и Мерелан трудно будет рожать, а потому попросила целителей быть наготове. Существовал раствор особых солей, которые в чрезвычайных случаях помогали пострадавшему справиться с чрезмерной потерей крови.

Бетрис взглянула в сторону окна и невольно улыбнулась: уж больно неуклюже новоиспеченный папаша держал свое дитятко. Хотя арфист Петирон и слыл великолепным музыкантом и во время Встреч способен был играть часы напролет, но вот отцовству ему еще учиться и учиться. Кстати сказать, ему здорово повезло, что он таки обзавелся сыном. Ведь у Мерелан уже было три выкидыша на ранних сроках беременности. Некоторые женщины словно предназначены для того, чтобы выносить и родить множество детей, но Мерелан — не из их числа.

Мерелан приоткрыла глаза, и в них засветилась радость: женщина услышала громкие вопли новорожденного.

— Вот он, тут, и все у него на месте, так что теперь ты можешь спокойно отдохнуть, певица, — сказала Бетрис, погладив Мерелан по щеке.

— Мой сын… — прошептала Мерелан.

Ее чарующий голос сделался хриплым от изнеможения. Она повернула голову на крик малыша, и пальцы ее судорожно впились в испачканную простыню.

— Ну-ка, певица, давай я тебя вытру…

— Малыш. Дайте мне малыша. Я должна его подержать, — едва слышно произнесла Мерелан, но в голосе ее звучало неукротимое стремление.

— Мерелан, ты еще успеешь его надержаться, — сказала Бетрис успокаивающе и вместе с тем строго. — Обещаю тебе.

«И от всей души надеюсь, что не лгу», — добавила она про себя.

Но тут вернулась Сирри и привела целительницу. Бетрис вздохнула с облегчением: она увидела в руках у Джинии флакон с прозрачной жидкостью, от которой, возможно, зависело — выживет молодая мать или умрет.

— Петирон, забирай своего крикуна и отправляйся показать людям, — не терпящим возражения тоном приказала Джиния, хмуро взглянув на новоявленного отца, который продолжал нервно укачивать ребенка. — Они все собрались в зале — хотят взглянуть на мальчишку и убедиться, что с глоткой у него все в порядке. Давай-ка, проваливай!

Петирон охотно подчинился. Он все это время помогал, как мог: растирал Мерелан спину, утирал пот с лица, — и теперь ему отчаянно хотелось хлебнуть чего-нибудь горячительного, чтобы успокоить разгулявшиеся нервы. Петирон очень боялся, что Мерелан умрет. Особенно страшно ему стало сразу после окончания родов, когда жена словно бы съежилась, сделалась совсем маленькой, а вся постель была залита кровью… Но раз теперь его выставляют, значит, все в порядке. Петирон твердо решил, что никогда больше не подвергнет жену такой опасности. Он ведь не знал, насколько это трудно — родить ребенка!

— Да, глотка у него отцовская, — с невеселой улыбкой произнесла Джиния. Целительница склонилась над Мерелан и принялась осматривать ее. — У нее сильные разрывы. Бетрис, нужно будет наложить несколько швов, прямо сейчас. Сирри, уложи ее руку в лубок. Ей нужна жидкость. Как бы мне хотелось больше знать о переливании крови! По-хорошему, Мерелан только в этом и нуждается — если учесть, сколько она крови потеряла. Сирри, ты знаешь, как найти вену иглой-шипом. Если что-то не заладится, сразу говори мне.

Сирри кивнула и принялась за работу, а Джиния тем временем делала, что могла, с разорванной плотью. Издалека по-прежнему доносились негодующие вопли младенца, хоть главный зал и располагался довольно далеко от комнаты, где лежала роженица.

— Джиния, она не позволяет накладывать швы, — встревоженно произнесла Бетрис.

— Что она говорит?

— Хочет, чтобы ей принесли ребенка, — сказала Бетрис и добавила — одними лишь губами, но Джиния прекрасно ее поняла: — Она думает, что умирает.

— Так я ей и позволю умереть! — гневно воскликнула Джиния. — Сейчас же верните ребенка. Если он примется сосать грудь, ей это не повредит — даже наоборот, матка начнет сокращаться. В любом случае так она быстрее успокоится, а мне нужно, чтоб она не волновалась.

Бетрис сама сходила в зал и вернулась с разбушевавшимся младенцем; повитуха улыбалась во весь рот — ей определенно нравилось такое буйство и жизнелюбие.

— Он и сам устроил настоящее сражение, лишь бы вернуться к матери, — сказала она, улыбнувшись, и положила ребенка под бок Мерелан.

Та инстинктивно обняла малыша. Младенец сразу же нашел ее грудь — самостоятельно, без всякой помощи. И Мерелан облегченно вздохнула.

— Вот так номер! А ведь подействовало! — изумленно воскликнула Бетрис.

На щеках певицы проступил легкий румянец.

— Я еще и не такое видала, — откликнулась Джиния, взглянув на малыша. — Готово. Больше я ничего сделать не могу — разве что предупредить Петирона, что Мерелан нельзя больше беременеть. Я, правда, сомневаюсь, что это случится, но лучше ему быть поосторожнее.

Женщины с усмешкой переглянулись: весь холд знал, как трепетно относятся друг к другу супруги. Баллады об их пылкой любви разошлись по всему Перну.

— На этом континенте достаточно талантов, и Петирон вовсе не обязан в одиночку производить на свет целый хор, — сказала Джиния, выпрямляясь.

Женщины проворно сменили постельное белье; Мерелан лежала недвижно, а младенец намертво присосался к материнской груди. Вскоре Джиния и Бетрис решили, что опасность миновала и роженицу можно оставить на попечение Сирри. Мерелан уснула. Она уже не выглядела такой бледной, как некоторое время назад.