Книга Горничная-криминалист: дело о вампире-аллергике - Сирена Селена

Пик-пик-пик. Пик-пик-пик. Я проснулась от звуков надрывающегося будильника, с трудом протёрла слипающиеся глаза и поняла: надо вставать. Сегодня была не моя смена, но я сама вызвалась заменить Линду, так как, пересчитав свои сбережения, осознала, что уже и так задолжала уважаемому Рудольфу Гризли три квартплаты и, кажется, этот месяц станет четвёртым.

Подойдя к креслу у окна, на котором у меня были свалены в одну общую кучу почти все вещи из моего скромного гардероба, я заметила, что солнце уже садится. «Надо бы поспешить, а то мадам Жадрин будет недовольна», – мелькнула мысль в голове, пока я пыталась найти среди горы одежды хотя бы одни достаточно чистые и не очень мятые брюки. С рубашкой было проще, я взяла первую попавшуюся – её всё равно закроет передник Линды.

Да, я работала в публичном доме мадам Жадрин, но не так, как вы о том подумали. Если бы я работала так, как думали все, когда слышали имя моего работодателя, то у меня точно были бы деньги, чтобы купить продукты, оплатить квартиру и расплатиться, наконец, с кредитом по учёбе. Но меня воспитывала моя бабушка Ирма, и вбитые с детства нравственные принципы не позволяли мне даже подумать о том, что зарабатывать телом. Наверно именно поэтому, уехав из провинциального городка в столицу, чтобы получить высшее магическое образование, я так и не смогла сознаться ей в том, что не поступила на бесплатное отделение, собственно, как и в том, что меня даже на работу не взяли ни в одно приличное место.

Всякий раз, когда я приходила на собеседования на должность секретаря или банковского сотрудника, меня просили предъявить диплом об окончании высшего учебного заведения, а также рекомендации с предыдущих мест работы. Разумеется, ни того, ни другого у меня не было. А зарплаты подавальщицы еды или же младшей швеи просто не хватило бы, чтобы оплатить учёбу. Так случилось, что как раз именно в ту осень, когда я так отчаянно нуждалась в деньгах, работу мне предложила пожилая женщина, представившаяся мадам Жадрин.

Уже потом я узнала, что мадам Жадрин содержала самый известный публичный дом во всей столице. Но искала она себе работниц не только прямого, так сказать, профиля, но и горничных, которые в течение всей ночи меняли бы постельное бельё и ванные принадлежности в номерах, приносили вино и фрукты, зажигали бы свечи, а также выполняли другие мелкие поручения и пожелания клиентов. Так как увеселительный дом мадам Жадрин пользовался определённой популярностью среди граждан столицы, ни одна девушка не хотела идти работать горничной к пожилой женщине, потому что испорченная репутация и строка «публичный дом» в трудовой книге – это на всю жизнь. Но мне очень нужны были деньги, а мадам Жадрин – горничная, она согласилась платить двойную ставку, а мне было очень удобно работать по ночам, ведь в дневное время я училась на Кафедре Вещественной Магии Факультета Магической Криминалистики.

Почему я выбрала такое странное направление? Всё прозаично: обучение на этой кафедре оказалось самым дешёвым. Большинство абитуриентов предпочли направления поинтереснее: некромантия, ритуалы экзорцизма, боевая и защитные магии, древние проклятья. Практика у кафедры некромантии проходила на настоящих кладбищах, где они вызывали и общались с духами великих из истории человечества. Специалисты по древним проклятиям вообще путешествовали по самым отдалённым уголкам мира, а по окончании Магического Университета столицы их буквально с руками отрывали не только в нашем мире, но и в соседних Гратэне и Тристании. Студентов, окончивших Кафедру Боевой Магии, всегда ждали тёплые места с достойным окладом на государственной службе и захватывающими расследованиями. Это была самая сложная кафедра на всём факультете, но те, кто её оканчивал, по праву считались лучшим оперативными магами. В вещевики же подавались совсем немногие. Кому охота проводить летнюю практику в пыльных архивах за трактатами о потоках магии?

Наверно, меня не выгнали с Факультета Магической Криминалистики лишь потому, что я была вещевиком. Из-за ночных смен в заведении мадам Жадрин я постоянно просыпала первые пары, с трудом включала мозг на лекциях и регулярно попадала на пересдачи в сессии. Однако на Кафедре Вещественной Магии училось всего четыре студента, и учителя всякий раз закрывали глаза на мои прогулы, вечно сонное состояние и несделанную домашнюю работу. Ведь практически никто не хотел заниматься самым рутинным и тоскливым направлением на факультете.

Мадам Жадрин платила хорошо, но в процессе обучения то и дело требовались дополнительные средства: то на котелок, то на новую мантию, то на очередной комплект учебников, то на билеты на портал до Гратэна, где проходила одна из моих практик, ведь именно в Гратэне находился самый обширный архив рукописей времён правления гоблинов. Так уж сложилось, что на третьем курсе для того, чтобы оплатить учёбу в Магическом Университете, мне пришлось взять кредит в Гномьем Банке под высокие проценты. Именно поэтому по окончании шестилетнего обучения в Университете вместо того, чтобы праздновать получение диплома, я с удвоенными усилиями стала работать на мадам Жадрин, охотно беря дополнительные смены. О том, чтобы увольняться и искать себе более или менее достойную работу не могло быть и речи, ведь опыта работы у меня всё ещё не было, а оценки в дипломе оставляли желать лучшего. Я понимала, что поиск приличного места со справедливой зарплатой в моём случае может затянуться на несколько месяцев, а необходимость платить Рудольфу Гризли аренду и погашать задолженность в Гномьем Банке оставалась.

Конечно же, мне, как редкому специалисту по окончанию Магического Университета предложили место на государственной службе. Но на тот момент я только-только рассталась с Майклом Миттерсоном, первым красавчиком с Кафедры Боевой Магии. А место мне предлагали как раз в одном с ним отделе. Ну, я и отказалась. Дурёха, надо было попросить распределить меня в другой отдел, но на тот момент я не догадалась до такого решения.

А вот Миттерсона было очень неприятно застать полураздетым со студенткой с кафедры некромантии ночью в парке, когда я выбегала в соседнюю фитолавку за травами для клиента, у которого прихватило спину. Самое противное в этой ситуации было то, что Миттерсон мне заявил, что его измена – полностью моя вина. Ведь ему всякий раз приходилось уламывать меня словно девственницу. Да, это было действительно так. Днём я училась, по ночам работала, а на праздники покупала билеты и навещала свою бабушку Ирму. На Майкла у меня почти не оставалось ни сил, ни времени. Разумеется, моя бабушка понятия не имела ни о моей работе, ни о том, что я учусь платно. О Майкле я ей рассказывала частично, и она свято верила, что мы ждём окончания учёбы, чтобы пожениться. Она так гордилась мной и моими достижениями, так хвалилась мной перед соседями, что всякий раз я не находила в себе храбрости, чтобы рассказать всю правду.

Я наскоро почистила зубы, пригладила непослушные волосы на голове, влезла в разношенные сапоги на резиновой подошве и, схватив зонтик, выбежала в сторону заведения мадам Жадрин. Солнце уже зашло за горизонт, темнело стремительно, а из-за нависших туч и накапывающего дождика было почти ничего не видно. Спустя двадцать минут я поднималась по ступеням сияющего разноцветными огнями заведения мадам Жадрин. «Мы исполняем Ваши самые потаённые желания!» зазывно светилась вывеска над главным входом.