Книга Двойная страховка - Эрл Стенли Гарднер

Большой катер лениво покачивался на волне.

Утреннее солнце золотило верхушки холмов, его лучи падали намаслянистую поверхность безветренного моря и, отражаясь от нее, до боли слепилиглаза.

Берта Кул, крепкая и упругая, как моток стальной проволоки,сидела на палубе на складном стуле, уперев ноги в леер и твердо удерживаябамбуковое удилище. Ее серые, алмазного блеска глаза спокойно-настороженно вожидании первой легкой поклевки устремлены на леску — туда, где она входила вводу.

Берта полезла в карман свитера, вытащила сигарету, поднеслаее ко рту. Не отводя глаз от лески, спросила:

— Спички есть?

Я прислонил свою удочку к лееру, удерживая ее между колен,зажег спичку, прикрывая пламя ладонями, и потянулся с огоньком к Берте.

— Спасибо, — бросила она и глубоко затянулась.

Из-за болезни Берта похудела фунтов на двадцать.

Когда силы вернулись к ней, она стала заниматься спиннингом.Спорт на свежем воздухе сделал ее крепкой и загорелой. И хотя она все ещетянула на сто шестьдесят с гаком, — но теперь — сплошные мускулы.

Мужчина, сидевший справа от нее, — грузный, большой, он идышал с хрипотцой, — поинтересовался:

— Как идут дела?

— Ничего, идут, — ответил я.

— И давно вы здесь сидите?

— Да.

— Поймали что-нибудь?

— Кое-что.

Некоторое время мы удили в молчании, затем он сказал:

— Не важно, поймаю я что-нибудь или нет. Но это счастьепобыть там, где можно расслабиться, подышать соленым воздухом, уйти от адскогошума цивилизации.

— Согласен, — кивнул я.

— По мне, звонок телефона звучит как взрыв бомбы. — Мужчинарассмеялся почти виновато и повернулся ко мне: — Вчера, только вчера я, знаетели, наблюдал за телефонным аппаратом примерно так, как сейчас смотрит на удочкуваша… Извините, эта миссис — ваша жена?

— Нет.

— Я решил сперва, что она — ваша матушка. Но потом подумал,что в наши дни ни в чем нельзя быть уверенным. Во всяком случае, она наблюдаетза леской, как я за телефоном, — будто гипнотизируя, стараясь что-то внушить.

— Адвокат? — спросил я.

— Врач.

Помолчав, он добавил:

— Вот так и бывает с нами, врачами. Мы так заняты здоровьемдругих людей, что пренебрегаем своим собственным. Врачевание, знаете ли,тяжелая, непрерывная и однообразная работа. Операции по утрам, затем телефонныезвонки в больницу. Присутствие — каждый день. По вечерам визиты, и обязательнопо вечерам.

Люди весь день носят с собой свою боль, а потом, когдауляжешься поудобней в кровати, непременно позвонят и попросят приехать.

— В отпуске? — спросил я доктора.

— Нет, просто улизнул. Пытаюсь делать это каждую среду. —Доктор поколебался, прежде чем доверительно сообщить: — Я должен так поступать…По предписанию моего врача.

Я взглянул на этого очень тучного мужчину. Веки у него,заметно припухшие. Казалось, если он сейчас закроет глаза, то открыть их емубудет трудно. Кожа бледная. Было в нем нечто, что заставляло вспомнить о тесте,которое вот-вот взойдет на дрожжах и вылезет из кастрюли.

— Ваша подруга выглядит отлично.

— Да… Она мой босс.

— О!

Может быть, Берта Кул прислушивалась к нашему разговору,возможно, и нет. Ее глаза оставались прикованными к леске, словно у кошки,наблюдавшей за крысиной норой. Когда Берта чего-нибудь хотела, ее желание яснопрочитывалось на лице. Сейчас она хотела поймать рыбу.

— Вы сказали, вы работаете у нее?

— Да.

Доктор был, видимо, озадачен.

— Она возглавляет детективное агентство, — объяснил я. —«Б.Кул. Конфиденциальные расследования». Мы взяли выходной — между делами.

— Ах вот как.

Взгляд Берты стал еще настороженней. Она слегка наклониласьвперед, замершая, выжидающая.

Кончик ее удилища согнулся. Берта стиснула правой рукойручку катушки. Драгоценности ослепительно сверкали в утреннем свете. Удилищеснова напряглось, прогнулось, леска заметалась в воде.

— Смотай живо свою леску, — приказала Берта. — Освободиместо для подсечки.

Я начал было сматывать свою леску, но что-то сильно дёрнулоза нее, словно пытаясь вырвать удилище из моих рук. Леска со свистом ушла подводу.

— О, превосходно! — воскликнул доктор. — Я ухожу с дороги.

Он поднялся, но тут и его удилище согнулось почти пополам.Его веки затрепетали. Лицо исказилось возбуждением.

Я пытался удержать свое удилище. Берта воскликнула:

— Сматывай катушку. Ну же, тяни!

В зеленой глуби воды я уловил серебристые отблески: рыбаметалась, сопротивляясь леске.

Берта напрягла все свои силы. Ее плечи то поднимались, тоопускались от усилий. Большая рыбина выскочила из воды, и Берта удачноиспользовала этот момент, ухитрившись перебросить ее через леер, как бы впродолжение ее броска, рыба ударилась о палубу, шлепнулась, словно кусок сырогомяса, и начала бить хвостом по доскам.

Доктор вытянул свою рыбу.

Моя сорвалась.

Доктор улыбнулся Берте Кул.

— Ваша больше моей, — объявил он.

Берта сказала:

— Ага.

— Скверно, что ваша сорвалась, — сочувственно обратился комне доктор.

— Дональду это все равно, — заметила Берта.

Доктор взглянул на меня с удивлением.

— Я люблю свежий воздух, — сказал я, — физический напряг,чувство праздности. Когда я занимаюсь делом, все это полностью исключено. Времяот времени необходимо отдохнуть.

— То же самое бывает и со мной.

Берта посмотрела на доктора скользящим взглядом — с головыдо ног.

Из камбуза до нас донесся запах горячих сосисок.

Доктор обратился к Берте:

— Не хотите ли перекусить?

— Не сейчас. Клев еще не кончился, — отмахнулась она.