Книга Песнь победителя [ = Крылья холопа, Берлинский Кремль, Машина террора ] - Григорий Климов

1.

«Кли-и-имов!» – проникает откуда-то издалека сквозь грубое сукно шинели и свинцовую усталость солдатского сна.

Нет – это, наверное, мне просто снится. Под натянутой на голову шинелью так тепло. Свеже-наломанные ветки под брезентом плащ-палатки такие мягкие и уютные. Конечно – это мне только снится!

«Капитан Кли-и-имов!» – снова раздаётся в ночной тишине. Слышно как кто-то вполголоса переговаривается с часовым, шагающим между сонными рядами палаток.

Можно сравнительно легко обходиться без пищи, но оставаться без сна – значительно труднее. Как-то утром, сладко потягиваясь и поправляя висящие на поясе ручные гранаты, я заинтересованно посмотрел на свое ночное ложе.

Ночью, забравшись в разрушенное здание, я в темноте нащупал какую-то угловатую кучу и, разбросав её поровнее, завалился спать. Не помню, что мне снилось, но утром я обнаружил, что спал посреди развороченной кучи толовых шашек. Здание дрожало от обстрела, а я сладко похрапывал на целой тонне динамита. Да, великое дело фронтовой сон!

«Приказано немедленно явиться в Штаб Фронта», – доносится голос, переговаривающийся с часовым, и снова громче, – «Капитан Кли-и-имов!» Э-э! Штаб Фронта это не шутка. Тут под землей разыщут. Я сбрасываю служащую одеялом шинель. Сырой, пропитанный испарениями болот воздух, смешанный со специфическим солдатским запахом, густо наполняющим палатку, ударяет в лицо. Пищат невидимые комары. Стараясь не беспокоить спящих, я задом выползаю из палатки.

«А-а-а-а?!» – кряхчу я, ещё полупьяный ото сна. – «Кого тут, собственно, кличут? Климова что-ли?

«Товарищ капитан, посыльный из Штаба Фронта», – докладывает из темноты часовой.

«Где он там? В чем дело?

«Товарищ капитан, Вам приказ», – сержант в кожаном шлеме протягивает мне продолговатую бумажку.

«Капитана Климова Г.П. откомандировать в Управление Кадров Штаба Ленфронта к 8.00 17 июля 1944 года», – читаю я при свете карманного фонаря. Внизу пометка рукой командира КУКСа: «Приказываю немедленно выбыть в УК Ленфронта».

«Хм, должно быть что-то интересное! Хоть недаром разбудили», – думаю я и спрашиваю сержанта: «Есть какие-либо дополнительные приказания?» «Приказано немедленно отвезти Вас в Штаб», – отвечает тот, нажимая ногой на стартер связного мотоцикла.

В прицепе мотоцикла с меня слетают последние остатки сна. Мы трусимся по ухабам запущенной лесной дороги, осторожно перебираемся через ветхие бревенчатые мостики, проезжаем по полу сожжённой безжизненной деревне.

На фоне светлеющего неба чернеют каменные трубы печей и расщеплённые артиллерийским обстрелом доски крыш. Колёса мотоцикла буксуют на песке, плавная качка, рычание мотора, затем мы переваливаемся через травянистую канаву и с облегчением чувствуем под собой гладкое полотно асфальтированного ленинградского шоссе.

В лёгком, стелющемся над влажной землёй, утреннем тумане мелькают аккуратные пригородные дачи в зелени деревьев. Поблёскивают зеркальной гладью лужи мелких озер и бесчисленных болот.

Бледно-жёлтые пятна песчаных дюн. На горизонте поднимаются к небу трубы ленинградских фабрик и заводов. Ровной светло-серой лентой летит нам навстречу прямое, как стрела, шоссе.

Да, ночной вызов в Штаб обещает быть интересным! Попусту не гоняют курьеров и не поднимают людей среди ночи из болота. Мои соседи по палатке сейчас просыпаются.

Увидев моё пустое место, они обрадуются сначала, что вытянули меня, а не кого-нибудь из них. Узнав же, что меня вызывали в Штаб Фронта, они заинтересованно почешут затылки и переглянутся.

Курсы Усовершенствования Командного Состава Ленинградского Фронта – КУКС, где я волею судеб обретаюсь на сегодняшний день, – это довольно специфическая воинская часть. «Антикварная лавочка», как говорят курсанты.

Здесь можно встретить сравнительно молодых людей, обросших бородами и усами самых диковинных фасонов. Эти угрюмые типы даже в жаркую пору таскают на голове меховую шапку – кубанку с красной шёлковой лентой наискосок – знак партизанского звания.

Это – бывшие офицеры и командиры партизанских отрядов, из которых теперь выколачивают партизанский дух и приучают к армейской дисциплине.

Вскоре после освобождения Ленинграда из кольца блокады в январе 1944 года в городе торжественным парадом было отмечено вступление партизан Ленинградской области. Через месяц в Ленинград с фронта были поспешно отозваны несколько спецбригад НКВД для разоружения расходившихся лесных вояк.

Партизаны вели себя в городе как завоеватели во вражеской крепости и с пытающимися призвать их к порядку милиционерами разговаривали не иначе, как на языке ручных гранат и автоматных очередей.

Милиционеров они считали своими потомственными врагами и открыто хвастались кто сколько «лягашей» уложил.

После парада и последующего разоружения всех партизан без особого шума загнали в телячьи вагоны и переправили в спецлагеря НКВД.

«Диким» партизанам поют гимны в газетах как национальным героям-патриотам, но когда они из лесов попадают на свет Божий, то их первым делом зовут перед ясные очи НКВД. Чем вы, собственно, занимались граждане партизаны?

Одно дело регулярные партизанские отряды из переодетых частей Красной Армии или полурегулярные, имеющие присланных из центра командиров и центральную радиои авиасвязь. Но, если вы околачивались в лесах и выходили на «продразверстку» только, когда кончались самогон да сало… Тогда держитесь – не помогут вам и красные ленточки на лбу!

Перетрусив и перемыв бывших партизан в десяти водах, НКВД отправляло их в регулярную армию, а командиров – для переквалификации на КУКСы, подобно КУКСу Ленфронта.